Наваждение. Даниэла Стил
движении гордо посаженной головы. Держался он смело и независимо, со свободной грацией опасного дикого животного, и по тому, как остальные отвечали на его вопросы, Сара поняла, что они весьма его уважают. И дело было вовсе не в том, что он был главой делегации или, скажем, вождем, как отец Поющего Ветра. Этот воин был прирожденным лидером, и это чувствовалось и в интонации, с какой он произносил какие-то обращенные к соплеменникам слова, и в каждом его жесте и движении.
Она как раз раздумывала о том, сколько ему может быть лет, когда индеец внезапно повернулся к ней, и, застигнутая врасплох, Сара вздрогнула от неожиданности и страха. Кажется, она даже подпрыгнула на месте, но на бронзовом лице воина не дрогнул ни один мускул, чего, наверное, нельзя было сказать о ней. Сара была абсолютно не готова к тому, чтобы глядеть в глаза мужчине, какой бы необычной и экзотической ни была его внешность. Для нее индейский воин был чем-то вроде картины, которую Саре хотелось как следует рассмотреть, однако, когда картина повернулась и стала рассматривать ее, она почувствовала себя крайне неуютно.
Нет, в каждом движении его сильного тела, в каждом быстром и плавном жесте и даже в его непроницаемом взгляде была своя музыка, которую Сара готова была слушать снова и снова, однако вместе с тем он пугал ее чуть не до потери сознания. Вместе с тем в глубине души Сара почему-то была уверена, что он не причинит ей вреда. Просто он был владыкой Неведомого, принцем Неизвестности; он представлял целый мир, о котором Сара могла только мечтать, а неизвестное всегда страшит.
Саре показалось, что они смотрят друг другу в глаза уже целый час, хотя на самом деле прошло едва ли несколько мгновений. Пристальный, холодный взгляд индейского вождя проник в самую глубину ее души, достиг середины и… ушел в сторону. В следующий миг индеец повернулся и стал подниматься по ступеням крыльца, ведущего к кабинету полковника, а Сара с ужасом осознала, что дрожит как в лихорадке. Колени ее подгибались, ноги стали ватными, и в конце концов она ухватилась за край фургона, чтобы не упасть. Машинально она провожала глазами других индейцев, которые, сняв груз с четырех вьючных лошадей, повели их к стойлам, но мысли ее были заняты совсем другим. Сара гадала, к какому племени может принадлежать человек, который произвел на нее такое сильное впечатление, зачем он приехал в Дирфилд и почему они ворвались в ворота так, словно за ними гнались все демоны ада. Но ответов на эти и другие вопросы у нее не было.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы перестать дрожать и прийти в себя. Убедившись, что ее ноги в состоянии двигаться, Сара медленно пересекла площадь. Навстречу ей попался какой-то солдат, и она, не сдержавшись, спросила у него, из какого племени были эти индейцы.
– Это ирокезы, – равнодушно пояснил солдат. Ирокезов он видел часто, чего нельзя было сказать о Саре. Появление этой группы было к тому же весьма живописным, и Сара подумала, что не забудет этой картины до конца своих дней.
– Собственно говоря,