Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях. Эрих фон Фалькенгайн
и из него стали уже вытекать боевые действия и после того, как сражение на Марне не достигло поставленной цели. Всякие попытки нажать на востоке до полного закрепления фронта на западе, должны были создать на последнем невыносимое положение, в то время как на востоке, ввиду позднего времени года, нельзя было надеяться на решительный успех.
Для немецкого полководца между тем не могло быть и вопросом, закреплять ли Западный фронт наступлением, раз таковое вообще казалось возможным.
Правда, в то время еще нельзя было предвидеть, когда можно будет подготовиться к нанесению нового удара на западе. Тогда преобладало мнение, что прежде всего необходимо, главным образом, устранить указанные выше недочеты армии. Мысль, что такое устранение удастся немцам провести скорей и лучше, чем неприятелю, находящемуся в одинаковом положении, казалась очень обоснованной. Если это и не оправдалось в полном объеме, то случилось это потому, что не приняли в расчет поддержки врага, начавшейся сейчас же по объявлении войны и выразившейся в доставке ему сырых материалов из Америки и Италии, а это едва ли можно было заранее принять в расчет.
Растущая в перспективе необходимость поддержать союзников, попавших в тяжелое положение в Галиции, не могла поколебать этого решения. Полагали, что, даже в неблагоприятном случае, новые войсковые части, формируемые в тылу, окажутся достаточными, чтобы поддержать положение на Восточном фронте, пока суровая зима не прекратит там операций. На западе подобное затишье под влиянием погоды не предполагалось. Правда, уже во время войны выяснилось, что при особых свойствах почвы Бельгии и северо-восточной части Франции крупные операции были все же подвержены и здесь значительным ограничениям в сырое время года.
Но если остаться при мысли сначала достичь решения на западе, то против оттяжки фронта назад говорили еще и другие важные соображения. Не говоря уже о том, что такая оттяжка отдала бы врагу территорию, использование которой было крайне важно для германского командования, она поставила бы немецкую армию, во всяком случае, в более невыгодное положение для возобновления наступления, чем это было при существующем расположении сил. Неприятелю дана была бы на долгое время, и при том полная, возможность действовать по своему усмотрению; он сразу бы освободился от давления, которое тяготело над ним, несмотря на события на Марне.
Этого нужно было тем более избегать, что морское сражение при Гельголанде 29 августа[85] ясно доказало, что от морских сил пока нельзя было требовать действительного перерыва английских морских сообщений. Морской же штаб[86] отказывался ввести в действие флот в неприятельских водах для достижения решительных результатов. Он считал, что, в случае неблагоприятного исхода, а таковой надо было предположить как возможный, ввиду соотношения сил, он не в состоянии уже будет гарантировать безопасность немецкого побережья. Тогда еще нельзя было предусмотреть ту важную роль, которую
Сражение при Гельголанде 28, а не 29 августа 1914 г. ясно показало, что германский флот очень чувствителен к потерям по сравнению с британским. Кроме того, выяснилось, что довоенные расчет германского Адмиралштаба на быструю попытку главных сил английского флота атаковать германское побережье, а это давало возможность численно значительно уступавшему им германскому флоту Открытого моря принять бой, были совершенно не оправданны.
Правильнее: Адмиралштаб, ведомство аналогичное Большому Генеральному штабу, однако куда меньше его и сравнительно недавно функционировавшее. Только в ходе Великой войны Адмиралштаб смог превратиться в действительно самостоятельную и крупную командную инстанцию.