Ваше Сиятельство 2. Эрли Моури
закивал головой, ловя ртом воздух и глядя куда-то мимо меня лихорадочно блестящими глазами, будто за мной ему открылись жуткие потусторонние видения.
– Как твое настоящее имя? – спросил я.
Только на первый взгляд этот вопрос был бессмысленным, на самом деле именно обращение к простому, всем очевидному позволяло запустить данную процедуру правильно.
– Ковальский Густав Борисович! – выпалил Лис, судорожно приподнявшись. – Виконт я! Клянусь! Четыре тысячи триста двадцать пятого года рождения! От Перунова Торжества! Славься Перун! Перун Громовержец! Молния и Гром Истины да покарает всякого!..
– Заткнись, – оборвал я его. – Отвечай только о чем спрашивают, – прежде, чем перейти к основным вопросам, я решил спросить еще о чем-то отвлеченном, чтобы «Инквизитор» успел войти в его тонкое тело основательнее.
– Как ты относишься лично ко мне, граф Елецкому? – я прищурился, изобразив почти добрую улыбку.
– Ненавижу вас! Если бы мог, убил бы не задумываясь! – сверкая глазами, произнес Ковальский.
– Это хорошо, – сказал я, едва слышно, видя по его реакциям, что «Инквизитор» работает правильно. – А как сильно любишь ты баронессу Талию Евстафьеву? – поинтересовался я и в следующий миг пожалел о выборе именно такого вопроса.
– Дрянь она, ваше сиятельство! Не люблю ее! Толстая, глупая, похотливая девка! Только жопа у нее хороша! Но только лишь из-за одной жопы…
– О-о-о! – баронесса замерла на миг, побледнела, затем схватила с подоконника стеклянный кувшин с водой и обрушила его на голову бывшего любовника.
Стекло оказалось тонким – разлетелось на куски. Одновременно с пол-литра воды освежило голову виконта. Он фыркнул, выплевывая влагу и дико глядя на баронессу.
– Не орать! – я угрожающе вытянул в его сторону указательный палец и повернувшись к Талии сказал: – Дорогая, вот это ты зря. Понимаю, сказанное обидно и несправедливо, но держи себя в руках. И вытри ему лицо, вон полотенце, – я кивнул на вешалку на соседнем простенке.
– Итак, виконт, для каких целей вы уговаривали Талию, привести меня в клуб «Ржавый Париж»? – я перешел к главным вопросам.
– М-м-м! – он поморщился, когда госпожа Евстафьева начала не слишком аккуратно обтирать его лицо – на нем проступили мелкие порезы и капельки крови. – Хотел ее дрыгнуть в задницу. Соскучился за ней. Вас надо было убить. Как раз такой хороший случай. М-м-м!.. – он снова застонал.
Следующий вопрос я задать не успел: дверь распахнулась и в палату вошли трое. Сестра милосердия с красным сердечком на чепчике и на халате, за ней двое солидно одетых мужчин. Первый выделялся сединой и аккуратными, крашеными усиками. Второй был шатеном, тоже тронутым сединой, очки на его носу делали взгляд цепким.
– Граф Захаров, канцелярия Надзора Чести и Права Его императорского величества, – представился он, небрежно предъявив золотой служебный жетон.
Вот это было очень некстати. Никак Гера подсуетилась.
– Божественного