Ее тысяча лиц. Четвертое расследование Акселя Грина. Анна Блейк
себе знать, а Грин не отслеживал ее перемещений, не искал сведений о ней, не хотел бередить душу. Он думал, что когда-нибудь они встретятся за чашкой крепкого кофе, улыбнутся друг другу. Он спросит, счастлива ли она, она ответит утвердительно. И не задаст ему никаких вопросов. Потому что знает, как он не любит вопросы о личном. Они проведут в молчании несколько часов, а потом каждый отправится в свою новую жизнь. И он сохранит в сердце все, что объединяло их когда-то. Свою первую страсть, первую любовь, первое откровение, первое расставание. А она – тот единственный раз, когда отдалась на волю безумно вспыхнувшим чувствам.
Он почему-то верил, что единственный. Несмотря на разлуку в четырнадцать лет.
Аксель протянул было руку, но тут же отдернул ее. Он на месте преступления. Непозволительно так расслабляться. Детектив хотел отвернуться, но не смог. Мертвое лицо на гипсовой основе смотрело на него пустыми глазницами. И в нем он видел отражение самого себя, неба и прошлого, ко встрече с которым был решительно не готов.
Он медленно вздохнул и вздрогнул, когда чья-то рука легла на плечо. Резко обернулся.
Марк Карлин кивнул и убрал ладонь. Он выглядел, как всегда, безупречно и элегантно. Каштановые волосы, в которых появилось много серебра за последние полтора года, тщательно уложены, но одна прядка выпущена на свободу и падает на лоб. Лицо гладко выбрито, вид спокойный, никаких синяков под глазами или припухлостей. Профайлер одет в темно-синюю рубашку без галстука. Часы на запястье приглушенно мерцают, привлекая внимание.
Элегантен и безупречен до оскомины. Как всегда.
– Кто-то устроил нам настоящее представление, – негромко сказал Марк, так легко входя в разговор, что детектив на мгновение опешил.
Аксель сейчас не мог с такой скоростью переключиться между собственными мыслями, страхами и сомнениями и ворвавшемся в его уединение Карлином.
– Привет, – вяло откликнулся Грин. – А где твой хвостик номер пять? Или шесть?
– Ада? – почти не удивился Марк. – Внизу. Составляет впечатление о доме.
– Ада?
– Ада Розенберг, моя ученица, закончила академию, спецкурс по профилированию…
– Избавь меня от лишних подробностей, – отмахнулся Грин, слега раздраженный наличием очередного стажера и одновременно обрадованный тем, что ему самому пока никого учить не нужно.
– Почему он лишил ее лица и выставил его напоказ? – сменил тему Карлин.
– Это маска. Он обвиняет ее в двуличии, – негромко проговорил Грин, наконец сумев облечь в слова то, что не давало покоя с мгновения, когда он увидел тело. Двуличие. Убийца срывает маску и бросает ее под ноги полиции, мол, вы не можете это пропустить. Что здесь главное? Тело или лицо?
Почему-то казалось, что лицо. Убийца направил на него свет в то время, как кровать освещалась естественно. Да, входя в комнату, ты видел тело. И не сразу понимал, что в этой прекрасной неподвижности не так. А потом поднимал глаза – и обнаженные мышцы лица ввергали тебя в ступор.
А потом ты видел кожу, бережно