Западная Европа против Византии. Константинополь под натиском крестоносцев. Чарльз Брэнд
посланника – своего дядю Жослена де Куртене, королевского сенешаля. О его миссии ничего не известно, за исключением того, что он поехал по поручению короля, остался в Константинополе и после смерти Мануила и все еще находился там 1 марта 1181 г. в обстановке заговоров, среди которых находился Алексей II.
Посольства, возглавляемые Вильгельмом и Жосленом, – установленные факты, а Мануил, как вскоре будет отмечено, отправил аналогичных посланцев и к султану Коньи. Несмотря на разрыв отношений между императором и Кылыч-Арсланом перед битвой при Мирикефалоне, между ними существовали давние дружеские отношения. Самое последнее нападение турок на Клаудиополис совершили, вероятно, туркмены (бродячие кочевники приграничных регионов), а не люди по указке из Коньи. Если сдержанность подходила его политике, Мануил, возможно, считал Кылыч-Арслана невиновным в их действиях.
Вильгельм Тирский скрывает суть своих дискуссий с Боэмундом, Эмери и Балдуином IV. Ключ к их содержанию лежит в отрывке из записей Евстафия Солунского, который в 1185 г. написал свой отчет о правлении Андроника Комнина, пока память о недавних событиях у всех была еще свежа. Упомянув о некоторых тиранических действиях Андроника против аристократии, он пишет о бегстве знати за границу. Он утверждает, что те, с кем Андроник поступил несправедливо, «уехали в качестве посланников среди многих величайших правителей восточных и западных регионов. Одни обратились к султану, говоря о произошедшем позоре – смерти недолго царствовавшего императора Алексея, которому предводитель агаренов давал клятву как наследнику своего отца Мануила; другие [обращались] к правителям Антиохии – светскому и церковному, а третьи – к королю Иерусалима, жаждая справедливости, так как оба эти правителя питали истинную братскую любовь и обещали помощь после смерти Мануила его сыну Алексею, которому было причинено зло». Историк далее приводит обращения к западным правителям; и ни про одного из них не сказано, что он имел обязательства перед Византией или Алексеем II.
Из этого отрывка явствует, что Кылыч-Арслан, Боэмунд III, Эмери и Балдуин IV давали «клятвы… питали искреннюю братскую любовь и обещали помощь» Алексею II. Беглецы из Византии полагали, что у них есть право апеллировать к турецкому и латинским владыкам и искать у них справедливости в отношении убийцы Алексея II. Такое допущение наводит на мысль, что в последние месяцы своей жизни Мануил просил этих иностранных правителей гарантировать трон его сыну. Поиски гарантий объясняют причину отправки посольства во главе с Вильгельмом Тирским в Антиохию и Бейрут. Действительно, то, что Вильгельм и Евстафий явно ссылаются на двоих правителей княжества Антиохия – Боэмунда и патриарха Эмери, – доказывает реальность такой договоренности: оба они дали слово и были обязаны выслушивать просьбы о помощи. Вдобавок Никита Хониат отчасти подтверждает тот факт, что султан Коньи имел обязательство защищать Алексея, когда он рассказывает, как в 1192 г. один из нескольких