Орден меченосцев. Противостояние немецких рыцарей и русских князей в Ливонии. Фридрих Беннингховен
ему подходящим для служения[16]. Несмотря на все трудности, жители Ливонии еще были полны надежд. Как же все-таки могло дойти до миссии меча на Западной Двине?
Вопрос имеет решающее значение для дальнейшего хода событий, от ответа зависит решение предстоящей схватки. В последнее время его исследованиями снова занялись.
Источники здесь весьма лаконичны, через некоторое время мы узнаем, что Мейнард – по всем признакам, с 1195 года – столкнулся с таким «упрямством» язычников, что посчитал свою дальнейшую работу бесплодной.
Нарушенные обетования крещения 1186 года, как минимум, не могло быть единственной причиной. Должно быть, имелось что-то, что мешало многим ливам смириться с новой верой. Несомненно, что на первый план здесь выдвигались ситуации, оказавшие наиболее сильное влияние на практическую повседневную жизнь. Различные силы природы, которым поклонялось племя, скорее всего, были бы преодолены обычаями христианства и верой в единого Бога примирения и милосердия. Иное дело брачное право и наследственное право. По свидетельству источников, у эстонцев и пруссов была полигамия (в форме многоженства), а также покупка женщин и похищение невест, то же относилось и к близкородственным эстонцам ливам, особенно запрещенные каноническим правом браки с родственниками до четвертой степени родства и прямо засвидетельствованный левират[17]. Генрих Латвийский негодует, что «дерзкое упрямство женщин» мешает ливу креститься, они должны были считаться с разводом и лишением наследства, также их дети, вероятно, лишились бы права наследства, если бы новая вера восторжествовала. После миссии Мейнарда во многих семьях возникло множество разногласий.
Но церковь никоим образом не могла бездействовать или даже одобрять старые обычаи. До сих пор многократное отступление ливов от своих обещаний креститься зачастую представлялось слишком просто. Не все из них действовали так, несомненно, малая часть из них осталась верна своему намерению и была привержена Мейнарду с большей преданностью. Именно из этой общины вышли первые туземные священники, а также те, кто желал преемника после смерти Мейнарда.
Но рядом с этим стоит толпа равнодушных и откровенно враждебных людей. Среди них все те, кому приходится опасаться лишений семьи и имущества, а также те, кто всегда был равнодушным к религии, и ливы, фанатично цепляющиеся за старые обычаи. Таким образом, должны были быть постоянные трения, и Генрих Латвийский очень рано сообщает, что противники начали грабить имущество епископа и избивать его слуг[18]. По-видимому, языческая реакция, в конце концов, стала настолько сильной, что он решил уступить ее давлению и покинуть страну, вероятно, в 1195 или 1196 году. Если бы он это сделал, то зачатки Икскюльского епископства погибли бы без защиты. Теперь впервые с купцами-христианами рассматривается мысль армейского похода для защиты небольшой ливонской общины. И едва ли стоило рассчитывать на Мейнарда, чье снисходительное и терпеливое
Уже в 1188 или 1190 г. Климент III также разрешил Мейнарду и его помощникам принимать пищу от язычников. Здесь также уже добавлено, что епископ может принять в помощники любого церковного или светского клирика, кого пожелает, после того как его начальство даст свое согласие. Протестовал ли генеральный капитул цистерцианцев?
Племенной свободе ливов, давно уже подчиненных русским, ничего не угрожало, и все домыслы Биезайса по этому поводу оказываются несостоятельными. Замки Гольм и Икскюль находятся в совместном владении ливов. Конечно, эти институты не были обязательными для каждого представителя восточнобалтийских народов, но они были разрешены и, по-видимому, также широко использовались, ср., например, повторное принятие более ранних списков крещения женщин как прямой результат восстания 1223 г. Пришлось бы спорить с церковью о человеческих жертвоприношениях, которых придерживались эстонцы, пруссы и литовцы, что отчасти было связано с верой этих народов в загробную жизнь, и об умерщвлении детей (как в случае с пруссами и сааремцами).
Ситуация соответствовала той, что описана в Евангелии от Матфея, 10: 35–36.