Письмо любви к тебе. Кэнди Стайнер
волосы, пока она в перерывах между опорожнением желудка рассказывала о том, как гордится мной.
– Ты намного прекраснее, чем то, чего я хотела, – повторяла она раз за разом. Но потом поток ненужной организму еды превратился в словесный поток, и мама открыла мне правду, к которой я совсем не была готова.
Дело в том, что в истории, рассказанной мне раньше, родители с детства были лучшими друзьями. Неразлейвода, если можно так выразиться. И после нескольких лет постоянных подколов и шуток, что они парочка, родители стали встречаться и обнаружили, что идеально друг другу подходят. Несколько лет они были вместе, а потом произвели на свет прекрасную девочку, которую бесконечно полюбили. Но потом поняли, что просто не подходят друг другу, и решили стать друзьями. Конец. Звучит мило, не правда ли?
Эта история оказалась ложью.
Как и всегда, действительность была более омерзительной, поэтому они и скрывали ее. Но в ту ночь разумом мамы управляла бутылка текилы, поэтому она совсем забыла, почему так старательно мне лгала. Так вся правда и вылилась наружу.
Они и правда были лучшими друзьями, здесь мне никто не врал. Однако родители никогда не встречались. У отца сносило крышу от ревности, и он преследовал каждого парня, который посмел заговорить с мамой. Но и на этом он не остановился. Однажды вечером, когда мама рыдала из-за очередного парня, который бросил ее, отец пришел к ней. И не воспринял «нет» за отказ.
Ни в первый раз, когда она ему сказала.
Ни в одиннадцатый.
Она считала, к слову.
На тот момент маме было всего семнадцать лет, а я стала итогом этой ночи – ребенок, которому не суждено было родиться после кошмара, что не должен был осуществиться вовсе.
Думаю, именно в тот момент я должна объявить, что всем сердцем возненавидела отца, и отчасти так и случилось. Однако я по-прежнему его любила. Он все равно мой папа – мужчина, который называл меня своей малышкой и готовил шипучку, если у меня вдруг случался неудачный день. Даже интересно, как заботливый и ласковый человек, с которым я выросла, мог совершить такое.
Какое-то время я находилась в подвешенном состоянии, балансируя на острие между двумя чувствами – любовью и ненавистью. Однако, когда я набралась сил спросить отца о том, что случилось, он только промолчал. Не извинился, не попытался оправдаться – только разозлился, что мама проговорилась. Тогда чаша весов в моей душе склонилась к ненависти, и я не разговаривала с папой почти пять месяцев после того, как узнала всю правду.
Думаю, мне не стоило обижаться на маму за то, что она не рассказала мне раньше, но я не могла поступить иначе. Она не заслуживала такого отношения с моей стороны, потому что предпочла рисовать отца в моих глазах хорошим человеком. С тех пор моя жизнь перестала быть прежней.
Как я уже упоминала, ненависти к маме у меня не было. Но после той ночи между нами образовался какой-то клин. И каждый раз, когда я смотрела на нее, его острый конец ударял меня в самое сердце.
Поэтому чаще всего я предпочитала