Великое расширение. Рэйчел Хэн
снадобья для Дяди грозили вновь затянуть их в трясину долгов. А ведь еще нужна курятина, чтобы варить больному бульоны, и ботинки для А Бооня – он же теперь школьник.
Дядя старался подавить кашель и по ночам, чтобы никого не разбудить, утыкался в подушку. Все понимали, что ему хуже, но молчали. Без денег все равно ничего не поделаешь. Даже мальчики, обычно не обращавшие внимания на горести взрослых, ходили по дому на цыпочках и носили чашки с водой в темную комнату, где лежал Дядя. Ма днем неизменно улыбалась, но по ночам часто поднималась и мерила шагами веранду.
Па больше не раздумывал об удаче и судьбе. Он решил поступить так, как должен.
На следующий день Па дождался возвращения сына из школы. Он заметил А Бооня, когда тот подходил к дому, а соседи приветственно махали ему и шутили. А Боонь смущенно махал в ответ, но упорно смотрел под ноги. Несмотря на замкнутость, А Бооня в кампонге любили, особенно женщины.
– Боонь, – сказал Па, – пошли, в море выходим.
– Ой. Сейчас?
– Да. Мне надо кое-что тебе показать, – сказал Па. Это была неправда, но иного объяснения он не придумал.
– Ладно. – А Боонь расплылся в широкой улыбке. Мелкие ровные зубы он унаследовал от матери. – Вот только учебники в дом отнесу.
Мальчик забежал в дом и через несколько секунд выскочил обратно. Они прошли за дом, где в тени лежала перевернутая лодка, и в душу Па закрались первые сомнения. Как они вообще дотащат лодку до берега? Шурина позвать нельзя и А Яма тоже, иначе придется растолковывать, почему он вдруг собрался днем в море, да еще и младшего сына с собой тащит.
– Давай двумя руками. Хватайся за тот край, – скомандовал он, – колени согни. А спину выпрями.
А Боонь метнулся к дальнему концу лодки. Он ухватил лодку снизу, и его щуплые руки напружинились. На миг Па засомневался, что костлявые плечи мальчика выдюжат, но А Боонь правильно выпрямил колени, и дальний конец лодки оторвался от земли.
– Хорошо, – похвалил Па.
Он с легкостью поднял лодку со своей стороны, и они беспрепятственно спустились на берег. Па велел сыну остановиться там, где начинаются волны, и развернул лодку так, чтобы двигатель оказался со стороны воды. От усердия мальчик прикусил нижнюю губу, ноздри его трепетали. Под левым глазом краснел волдырь от комариного укуса.
Па вдруг захлестнула мучительная любовь. Зря он обходится с мальчиком так сурово. Впрочем, если не он, тогда сурово с ним обойдется остальной мир, разжует его и выплюнет.
– Давай опускай, – угрюмо бросил он.
Па вытолкал лодку подальше. Вода, омывающая ноги, была непривычно теплой, прогретой солнцем, такая же температура, подумал вдруг Па, как у свежей мочи.
Сын не двинулся с места.
– Па, мы в море выходим? – спросил он.
– Ну да, зачем еще лодку сюда тащить? – раздраженно ответил Па.
Губы у А Бооня округлились, но больше он ничего не сказал. Он забрался в лодку и уселся на скамейку в середине.
– Пересядь, –