Сияющая луна. Автобиография Дилго Кхьенце, а также воспоминания семьи, друзей и учеников. Дилго Кхьенце Ринпоче
неизбежной беспомощности, возникающей при попытке выполнить немыслимую задачу – описать словами качества Дилго Кхьенце Ринпоче, и прежде всего то, что он собой представлял. Здесь я могу лишь описать мои личные чувства к нему и привести некоторые свои воспоминания о том, каким он был для меня и многих из тех, кто его знал. Несмотря на то что я скован собственными ограничениями, я постараюсь поделиться с вами этими впечатлениями, наполнив свои ум и сердце преданностью.
Кто же, хоть раз увидев Кхьенце Ринпоче, мог его забыть? По уровню своей духовной реализации, равно как и по своему внешнему виду и телосложению, он был больше, чем сама жизнь. Во всех смыслах в нём было что-то глобальное, сверхчеловеческое, и одно время молодые тулку, о которых он заботился с бесконечной нежностью и заботой, игриво называли его Мистер Вселенная. Я навсегда запомнил один случай, который произошёл в середине 1960-х годов, когда Кхьенце Ринпоче попросил меня сопровождать его в путешествии из индийского Дарджилинга в Непал. В то время его помощником был лама Ургьен Шенпен. Нас было только трое, у нас с собой было около сорока сумок, в которые были упакованы ритуальные предметы и тексты. Мы прибыли на индийскую железнодорожную станцию, где должны были сесть на поезд. Там мы решили разделиться, чтобы выполнить необходимые приготовления. Лама Ургьен должен был найти носильщиков, чтобы те отнесли багаж, а я должен был попробовать забронировать хорошие места в поезде. Нам удалось кое-как сложить друг на дружку все сумки на перроне, после чего мы спросили Кхьенце Ринпоче, не против ли он посторожить багаж, пока мы не вернёмся обратно. Он кивнул в знак согласия и, усевшись на кучу сумок, стал перебирать своими длинными ногтями чётки, словно сидя у себя дома в гостиной. Он был совершенно безмятежен и спокоен. Мы находились на оживлённой индийской железнодорожной станции, стояла жара, к нам липли мухи, вокруг царил полнейший хаос, а Кхьенце Ринпоче оставался абсолютно невозмутимым и радостно улыбался. Он выглядел как оазис безмятежности. Его окружала почти гипнотическая атмосфера спокойствия, которая заглушала шум и успокаивала царившую суматоху. Вокруг него стала собираться толпа детей, поражённых его внешним видом и не понимающих, кто он такой. Они с трепетом перешёптывались: «Кто этот человек? Интересно, откуда он?». В конце концов один мальчик тоненьким голосом произнёс: «Он русский циркач. Наверно, он великан из цирка». Когда Кхьенце Ринпоче встал, чтобы садиться в поезд, все дети кинулись врассыпную, потому что он был таким огромным, а его присутствие – таким внушительным.
Величие Кхьенце Ринпоче действительно могло бы быть ошеломляющим, если бы вместе с этим он не излучал глубочайшее спокойствие, мягкость, природную весёлость, а также гармонию и блаженство, которые являются знаками окончательной реализации. Когда он был маленьким, его благословил великий Мипам Ринпоче, дав ему имя Таши Налджор, которое означает удачу, добродетель, великолепие, изобилие и совершенство. Чогьям Трунгпа Ринпоче говорил о нём:
«Что