Непокорные. Эмилия Харт
его одного и проследить за тем, чтобы он обратился в местную службу психологической помощи. Затем она осторожно закрыла за ними дверь.
Саймон встал с дивана и подошел к ней сзади так близко, что она почувствовала его дыхание на своем затылке. Вместе они стояли и слушали, как спускается лифт.
– Мне так жаль, что я ушла, – сказала Кейт, не оборачиваясь. – Пожалуйста, пообещай мне, что ты никогда не станешь вредить себе и снова не наделаешь каких-нибудь глупостей.
Глупостей.
Как только Кейт произнесла это слово, она сразу поняла, что совершила ошибку.
– Глупостей? – спросил Саймон, не повышая голоса. А затем крепко схватил ее за шею и припечатал к стене.
На следующий день она уволилась из издательства, отказавшись тем самым не только от собственной зарплаты и понимания, кто она как личность, но и от самой сильной связи с внешним миром. От общения с женщинами, рядом с которыми она чувствовала себя ценной и умной, а не просто подружкой Саймона, его игрушкой.
Кейт выключает поворотник. Она думает о клетках, которые соединяются внутри нее, и на нее накатывает тошнота. Если она вернется… и если он узнает о ребенке… он никогда не отпустит ее.
Она разворачивает машину.
На следующее утро Кейт идет в деревню за припасами.
Ранняя весна, воздух еще прохладный, пахнет влажной листвой и молодой зеленью. Кейт захлопывает дверь, и тут же со старого дуба в палисаднике срывается стайка ласточек. Кейт вздрагивает, а потом, взяв себя в руки, наблюдает, как они кружат в голубом небе. До деревни всего две мили. Она убеждает себя, что это будет прогулка для бодрости. Может быть, она даже получит от нее удовольствие.
Она идет по дорожке, окаймленной живой изгородью с незнакомыми белыми цветами, напоминающими ей морскую пену. Каркает ворона, и ее сердце начинает биться чаще. Кейт смотрит вверх, задрав голову так, что она начинает кружиться. Ничего. Просто узор ветвей на фоне безоблачного неба; крошечные зеленые листочки трепещут на ветру. Она идет дальше, мимо старого фермерского дома с провалившейся крышей. На окрестных полях блеют овцы.
В Кроус-Бек, кажется, ничего не менялось несколько столетий: единственные признаки современности – телефонная будка «Бритиш Телеком» и автобусная остановка. Она проходит деревенскую лужайку[5] с древним колодцем и еще одним строением: небольшой каменной коробкой с тяжелой железной дверью. Наверное, когда-то здесь была деревенская тюрьма. Кейт представляет, каково это – быть заключенным в такое маленькое пространство в ожидании приговора, и ее передергивает.
За лужайкой – мощеная площадь, окаймленная зданиями – каменными домами вперемешку с деревянными, некоторые дома будто сгорбились под выпирающими тюдоровскими фронтонами. Часть зданий – магазины: овощная и мясная лавки, почта. Медицинский центр. Вдалеке виднеется церковный шпиль, отливающий красным на солнце.
Возле овощной лавки она медлит, не решаясь войти. В животе все сжимается – в последний раз она сама ходила за продуктами… даже
В оригинале the green. Такая «особенная» лужайка уже в Средние века была в каждой английской деревне. Сначала они находились на краю деревни: там собирали скот, перед тем как вывести его на выпас. Кроме этого они служили местом сбора жителей для решения вопросов и местом, где всей деревней отмечали праздники. Позднее место под такую лужайку стали отводить ближе к центру деревни.