Райское место. Фернанда Мельчор
потом, после нескончаемых вечерних курсов, – помощником бухгалтера. Тебе деньги платят, начинала она ежеутреннюю проповедь, за то, чтобы ты делал, что говорят, и помалкивал, а тупицы они или придурки, тебя не касается, тебя не рассуждать наняли, а слушаться беспрекословно, повиноваться, а не брюзжать. Не успел на работу выйти, а уж хочешь в начальство выбиться, хотя ничего еще не умеешь? А не слишком ли ты нос задираешь, не много ли о себе воображаешь, кем ты себя возомнил? Ты горазд только по вечеринкам шляться, а на самом деле – дурак дураком, балда стоеросовая, и лучше бы постыдился возникать и права качать. В этой жизни, тварь ты безмозглая, всего добиваются трудом и старанием, а тебе чуть что, если вдруг что-то не пришлось по вкусу – ты и лапки кверху. Это я, что ли, виновата, что тебя поперли из школы? Говори, это я тебя заставляла уроки прогуливать и лодыря гонять? У тебя был шанс выучиться, шанс, которого не было ни у меня, ни у твоего дедушки, земля ему пухом, а ты, скотина, этот шанс просрал, потому что ты лентяй и лоботряс. И эта вот тягомотина повторялась каждое утро, независимо от того, плакался ли он на свою службу или нет, а потом, оставив в воздухе запашок жалостного смирения, Поло вставал из-за стола, предвкушая, как будет крутить педали до Парадайса.
А в ту субботу ему как никогда хотелось послать свою службу подальше, и не только потому, что предстояло торчать в комплексе до конца праздника, чтобы выгрести весь мусор, но и потому, что в этот самый день, за несколько часов до того, как началась эта заварушка, случилось и еще кое-что: Поло в это время был на террасе, ерошил сетью поверхность воды в бассейне, вылавливая листья и, как говорят в этих краях, размышляя о петушиных яйцах, то есть о чем-то несбыточном, меж тем как команда кейтеринга сновала по саду, устанавливала столы и стулья, натягивала навесы и широченный разноцветный брезент, который, когда его надули, превратился в огромный замок с башенками, зубчатыми стенами, флюгерами и даже подъемным мостом – в нечто грандиозное, но при этом невесомое, летучее и воздушное, прыгавшее при каждом порыве ветра с реки так, словно хотело вознестись к небесам, и Поло так засмотрелся на работу ребят из кейтеринга, вбивавших колышки, чтобы удержать замок на земле, что заметил присутствие сеньоры Мариан лишь когда учуял запах ее духов и, повернувшись, оказался с ней лицом к лицу, в нескольких сантиметрах от ее тела, от разгоряченного лица с кровавыми, как у вампира, губами, с неизменными темными очками, болтавшимися на тонкой цепочке в выемке ее грудей. Она молча протянула Поло маленький плотный конверт, а когда заметила, что руки у него заняты сеткой, заулыбалась еще шире и сама сунула его в нагрудный карман рабочего комбинезона, сказав с глуповатым смешком и напускным смущением «за беспокойство», а потом повернулась и, покачивая бедрами, отправилась наблюдать за работой своей новой горничной – невзрачной, на мышку похожей девчушки, в эту минуту неуклюже натягивавшей