Адриан. Михаил Ишков
мира – это была очень высокая честь.
Ларций осторожно отделил печать и передал ее своему рабу Эвтерму, прогуливавшемуся в компании с хозяином и Вером. Эвтерм был известен в Риме не менее, чем Ларций. Все знали, что император Траян несколько лет назад лично решил его судьбу. Самые знатные и сильные магистраты Рима не считали для себя зазорным видеть его рядом с собой в банях. Эвтерм с поклоном принял печать, отнес в экседру, где передал на сохранение распорядителю парной. Глаза у служителя, увидевшего расправившего крылья орла, расширились. Он уже совсем было собрался рухнуть на колени, однако Эвтерм строго глянул на него и предупредил:
– Не вздумай устраивать спектакль. Прими и сохрани.
По настоянию собравшихся Ларций зачитал вслух короткое послание, предписывающее префекту срочно прибыть в действующую армию.
– Более ничего? – спросил кто-то в толпе.
– Все, – кивнул Ларций и показал собравшимся записку.
Все примолкли.
Вечером в дом Лонгов явился префект претория Публий Ацилий Аттиан. Влиятельный магистрат, бывший опекун Адриана, подбодрил Лонга, посоветовал не мешкать и не позднее третьего дня отправляться в путь. Аттиан предупредил, что передаст с Ларцием донесения особой важности, вручить их императору следует из рук в руки.
– Также, – доброжелательно улыбнулся Аттиан, – не в службу, а в дружбу – присмотри за грузом золота, которое по распоряжению Траяна должно быть доставлено в действующую армию? Не возражаешь? Более опытного сопровождающего мне не найти. – Следом уже вполне начальственным тоном распорядился: – Отправишься морем. В Брундизии[4] тебя будет ждать императорская галера.
«Вот тебе, Ларций, и мартовские иды[5]», – в сердцах решил Лонг, однако отказать префекту города, доверенному лицу императора, не рискнул. Поблагодарил за доверие, за советы, за галеру. Вслед за Аттианом к Лонгам явился один из самых влиятельных сенаторов Гай Авидий Нигрин. О нем говорили, что он возглавляет партию противников Адриана. Этот плотный, бривший голову, грубоватый на язык, всегда готовый разразиться обличительной речью патриций, от которого доставалось всем, даже императору, на этот раз вел себя на удивление доброжелательно. Одобрив решение префекта поспешить с отъездом, он стрельнул глазами в прислуживавшую им красивую женщину, наложницу хозяина Зию, спросил:
– Надеюсь, дружище, ты сумеешь совместить полезное с приятным? Возьми эту женщину с собой.
Хозяин отрицательно покачал головой.
– Не хочу обременять ее тяготами путешествия. Она плохо переносит жару, а там, на берегах Тигра, говорят, нестерпимая жара. К тому же у нее много забот по дому.
Нигрин поджал губы.
– Как знаешь. Я бы на твоем месте не забывал о необходимом каждому мужчине развлечении.
Он неожиданно расхохотался и добавил.
– Если, конечно, он мужчина!
Другие посетители, валом повалившие к Лонгам (всем не терпелось взглянуть на человека, отмеченного особым вниманием
Порт на восточном побережье Италии. Главные ворота Рима в Грецию и Азию.
В мартовские иды (15 марта 44 г. до н. э.) заговорщики убили Гая Юлия Цезаря. Выражение означает примерно то же, что и наше родное: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»