Стражевый компас. Ксения Журавская
нитки, из конторы вернулся в прескверном состоянии. Никакой зонт не спас от вездесущей воды.
Через силу улыбнулся Полин.
Я никогда не позволял себе отягощать её своими заморочками, старался оставлять их за порогом нашего жилища, сохраняя мир для нас двоих.
Притянул к себе и нежно поцеловал жену в то место, где линия скулы плавно переходила в шею, получая в замен лёгкое поглаживание тонких пальцев по моей щеке. То самое прикосновение любимой женщины, которое как заклинание спасало от всех тревог и сомнений.
За десять лет нашего брака Полин научилась считывать моё состояние. Она каким-то неуловимым чутьём понимала, что нужно мне в конкретный момент. Её смешные истории не раз спасали от серой тоски, а лёгкий танец и мелодичный смех созвучно переплетались с моими, в моменты радости и триумфа.
Но сегодня, по непонятной мне причине, она была грустна.
Ужинали молча.
– Полин?
Она не услышала моего обращения, гуляя в своих мыслях, только морщинка на переносице говорила о том, что её что-то тревожит.
– Полин? – повторил я снова.
– А…? Что…? – вздрогнула и взглянула на меня широко раскрытыми глазами.
– Что случилось? На тебе лица нет.
Она отложила вилку в сторону, локтями упёрлась в стол, нервно теребя салфетку. Еле сдерживая слёзы, достала из кармана помятый лист с круглой печатью и протянула мне.
Уголки её красивых, чётко очерченных губ дрогнули и по бледным щекам потекли прозрачные капли.
Бегло пробежался по «сухим» формулировкам и посмотрел на самого дорогого человека в моей жизни.
Такая маленькая бумажка с буквами, сложенными в дурацкие вести, вынула из Полин всю надежду.
В груди защемило.
Подошёл к ней и протянул руки. Она, не поднимая заплаканных глаз, вложила в них свои маленькие ладони. Помог подняться со стула, крепко прижал к себе. Гладил по узкой спине успокаивая. Мне хотелось забрать боль Полин, всю без остатка.
Провёл носом по волнистым волосам. Они так приятно пахли травами. Вдохнув, шёпотом произнёс:
– Всё будет хорошо…мы совсем справимся.
– Нет, Диан! – оттолкнула меня коротким движением, – как ты не понимаешь, у нас нет шансов. Мы должны развестись.
Последние слова Полин прозвучали словно удар под дых, останавливая моё дыхание на несколько проклятых секунд.
– Нет, дорогая! Я клятв не нарушаю «…в беде и здравии…», всегда буду с тобой до последней точки, – ударил кулаком о стену, притупляя душевную боль.
Она смотрела на меня с отчаянием.
– Ты должен быть счастливым. Я не могу дать того, чего ты хочешь.
– Полииин…, – взревел я, – этого хочешь ты. Не решай за меня. Я тебя люблю, остальное неважно. Мне. Неважно. Ты. Моя. Жена. Других у меня не будет.
Я никогда не любил высокопарные слова и возвышенные фразы. Они казались мне легковесными и произносить их вслух, то же самое, что запрещать дождю падать с неба. Также бессмысленно. Только поступки должны говорить за них.
Но в тот день почувствовал, насколько