Этюд багровых вод. Ава Райд
прорезал тишину знакомый голос.
– Мама?
– Эффи, это ты? Откуда ты звонишь?
– Я в Солтни, – с трудом выдавила она. – В Нижней Сотне.
– Во имя всех святых, что ты там делаешь? – Она почти видела, как мать вскинула бровь.
Услышав эти слова, Эффи ощутила внутри странную пустоту. Не следовало ей звонить.
– Я занимаюсь одним проектом, – пояснила она. – Для поместья Эмриса Мирддина. Из дизайнов, присланных студентами-архитекторами, выбрали мой.
Повисло долгое молчание. Эффи представила, как мать устроилась в кресле, держа в руке стакан, где еще остался глоток джина.
– Тогда почему ты плачешь?
У Эффи сдавило горло.
– Я сейчас на железнодорожной станции. Не знаю, приедут ли за мной, и у меня нет номера телефона, по которому можно связаться…
В трубке раздался судорожный вздох, потом в стакане звякнул лед – мать налила себе еще порцию.
– И ты не позаботилась узнать телефон, прежде чем ехать в безымянный городок… часах в шести к югу от Дрейфена? Даже слушать не хочу, Эффи. Ты вечно во что-нибудь влипаешь.
– Знаю. – Эффи стиснула трубку. – Прости. Можешь попросить дедушку…
– Нельзя же вечно ждать, что кто-то вытащит тебя из неприятностей, – перебила ее мать. – Я не стану просить деда гнать шесть часов в темноте до Нижней Сотни. Ты сама себя слышишь?
Однако Эффи слышала лишь приглушенный шум моря.
– Как твоя мать, я бы не хотела вмешиваться, – продолжала она. – Рано или поздно тебе придется справляться самой. Тони или плыви.
Щеки намокли от слез, телефонная трубка почти выскальзывала из руки.
– Прости. Не стоит будить дедушку. Я просто не знаю как быть.
– Ну, для начала, успокойся, – резко бросила мать. – В таком состоянии с тобой нет смысла разговаривать. У тебя опять очередной приступ? Тебе что-то мерещится?
– Нет, – ответила Эффи. Снаружи пульсировала и бурлила темнота.
– Ты взяла с собой лекарства?
– Да.
– Тогда прими таблетку. Хорошо? Позвони, когда успокоишься.
Эффи кивнула, хотя понимала, что мать не сможет этого увидеть. Но сжимала трубку, пока не услышала тихий щелчок, после которого на линии смолкло дыхание матери.
Она выпустила трубку из рук, позволив той повиснуть на шнуре. Открыла сумку и достала маленький стеклянный пузырек, из которого вытряхнула на ладонь одну таблетку. Та была розовая, как нераспустившийся бутон, который засох, не успев расцвести.
Зажав ладонью рот, Эффи проглотила таблетку, хотя во рту пересохло.
Через несколько минут бешеный ритм пульса замедлился. Эти таблетки флакон за флаконом Эффи принимала с десяти лет. Именно тогда в кабинете врача она впервые узнала, как называлась эта паника, эти выпадения из реальности, эти приступы.
Держа в руке пузырек с розовыми таблетками, доктор погрозил ей пальцем, как будто отчитывал за то, чего она еще не совершила.
– С