Этюд багровых вод. Ава Райд
в лужу и намочила край штанины. Она уже скучала по Каэр-Иселю, кофейням и Рие, и даже по Гарольду с Уотсоном.
Но больше всего ей не хватало мощеных мостовых.
На унылой пустынной улице Эффи больше не встретила ни одной машины. Железнодорожная станция оказалась всего лишь крошечной билетной будкой с залитым дождем окошком. С навеса капала вода, вдаль уходили безмолвные рельсы.
Эффи не знала, когда будет следующий поезд, и не заметила никакого расписания поблизости. Она резко обернулась, словно ожидая увидеть наблюдающего за ней Престона. Впрочем, делать ему нечего, как пытаться вывести ее на чистую воду.
И тут в нескольких шагах от станции Эффи заметила телефонную будку с запотевшим от дождя стеклом.
Наверное, она сама не смогла бы объяснить, почему вошла внутрь и сняла трубку. Совсем не обязательно было следовать выданной Престону лжи. И все же минуту спустя она уже набирала номер матери.
Эффи не сильно рвалась с ней общаться, действуя скорее по привычке, как собака, которая вновь обнюхивает все тот же улей, забыв о том, что прежде ее жалили пчелы.
– Алло? Эффи? Это ты?
– Мама? – Накатившее облегчение почти ее ошеломило. – Прости, что не позвонила раньше.
– А стоило бы, – отозвалась мать. – Я была в отчаянии. Рассказала все бабушке с дедом. Где ты?
– Все еще в Солтни. – Эффи сглотнула. – Но скоро уеду.
В трубке раздался шорох. Наверняка мать зажала телефон между ухом и плечом.
– Почему ты передумала наконец?
Слово «наконец» прозвучало как-то особенно жестоко. Вообще-то прошел всего один день.
– Я просто поняла, что ты права. Я слишком много на себя взвалила.
Мать одобрительно хмыкнула в ответ. В трубке раздался тихий шум проезжающих по улице машин – вероятно, мать стояла у открытого окна, обмотав телефонный шнур вокруг изящной талии. Эффи вдруг живо вспомнила кресло в гостиной, где она, свернувшись, делала уроки, бабушку с дедом, пекущих на кухне пироги с олениной или фруктовой начинкой, свою спальню с теми же нежно-розовыми обоями, что и в детстве, и плюшевого медведя, по которому скучала каждый вечер, но постеснялась взять с собой в университет.
– Хвала всем святым, – отозвалась мать. – Ты и так создала кучу проблем.
– Знаю, – согласилась Эффи. – Прости. Я скоро приеду домой.
Слова вырвались сами собой и удивили ее до глубины души. Всего несколько минут назад она скучала по Каэр-Иселю, но теперь вдруг осознала, что, несмотря на привычную обстановку, там небезопасно.
В трубке воцарилась тишина, потом мать судорожно вздохнула.
– Домой? А как же учеба?
– Я не хочу возвращаться в Каэр-Исель. – К горлу внезапно подкатил ком, и ей стало трудно говорить. – Мама, кое-что случилось, и я не могу…
Эффи хотела рассказать о мастере Корбенике, но не сумела выдавить ни слова. Да и что она могла сказать? Не существовало никакой истории с началом, серединой и концом, лишь отдельные эпизоды, вызывавшие приступы паники,