Спецслужба Императрицы. Альтернативная история. Илья Тамигин
поудобнее, запахнулся в тулуп поплотнее и принялся ждать. Мороз для Санкт-Петербурга был весьма неслабый: градусов двадцать по Реомюру, поэтому на усах и бровях обильно оседал иней. Мёрз нос. Нервы тоже были натянуты, как канаты. Хотелось выпить, но, несмотря на то, что коньяку во фляжке оставалось ещё много, дворянин Петровский брезговал пить после больного ревматизмом Воронина. Вдруг у него слюни заразные? Нащупав в кармане брегет, нажал кнопочку репетира. Часы отзвонили девять часов, куранты отыграли четверть часа, затем тоненько продзинькали ещё шесть минут.
«Во, всего двадцать минут сижу, а кажется – два часа!» – поразился наш конспиратор.
От дома напротив к саням быстрым шагом подошёл могучего сложения флотский офицер, лейтенант.
– А ну, гони в Адмиралтейство! – приказал он, плюхнувшись в сани, – Рупь с полтиною!
– Заняты мы, ваше благородие! – виновато втянул голову в плечи фальшивый извозчик, – Седока жду!
– Какого-такого, к свиньям холерным, седока? – нахмурился лейтенант.
– Дык, вон в тот дом ушёл! Сказал: жди, щас выйду.
– Нахрен его! – махнул рукой флотский, – Другого ваньку найдёт! Поехали, тороплюсь я!
– Да он не расплатимшись! – попытался трепыхнуться Петровский.
Лейтенант начал закипать:
– Сколь он тебе должен-то?
– Восемьдесят копеек…
– Короче: трёшка! Вот, держи!
– Никак невозможно, ваше благородие! Он ходики в залог оставил!
Для обозрения был предъявлен брегет. Золотой, французский.
– А, чтоб тебя через бом-брам-стеньгу неструганную к кашалоту в клюв затащило! – выбранился лейтенант, – Последний раз спрашиваю: поедешь?
– Нет!
– Ну, тогда вот тебе, мужик!
Последовал сокрушительный удар кулаком прямо в нос, от которого изображающий мужика дворянин Петровский свалился с козел.
«Убью мерзавца! На дуэль вызову!» – такая мелькнула мысль.
Вскочив, дуэлянт высморкался кровью на снег и завопил фальцетом:
– Требую сатисфакции!
– Чего-чего требуешь? – вытаращил глаза офицер.
Но Петровский уже опомнился и втянулся обратно в образ извозчика. Секретная миссия, нельзя себя раскрывать.
– Ну, как же, ваше благородие, – заныл он, – За побои конь… коньпиньсировать извольте! Вы, может статься, мне нос сломали! А за што? Я ж со всем уважением вам обсказал, что, да почему! Впору городового скричать!
Городовой стоял шагах в пятидесяти и с интересом наблюдал за конфликтом. Однако не вмешивался, справедливо рассудив, что эти двое сами разберутся.
– Пёс с тобой, – угрюмо буркнул лейтенант, остывая.
Он сообразил, что, ежели сейчас вмешается городовой, то за избиение ваньки могут быть неприятности, вплоть до гауптвахты. Порывшись в кармане, вытащил монету:
– Вот, держи за свою носяру!
И быстрым шагом пошёл к перекрёстку.
Петровский вгляделся в монету: полуимпериал! Вздохнув, спрятал в кошелёк. Зачерпнул снега и приложил к распухшему носу,