Опаленные. Владарг Дельсат
вздохнул волхв.
Что означал этот вздох, Александр понял позднее, когда у артефакта уселся дед одного из детей. Теперь Березкин видел, что произошло в оставленном им мире – повернули рубильник, и бездыханное тело осело у загоревшейся багровым светом пластины. Обернувшись на волхва, «Странник» увидел его серьезный взгляд и сведенные брови. Что-то было явно не так.
Глава первая
Серафим 2074
Я сижу в какой-то яме… Что-то изнутри возмущенно подсказывает – это «стрелковая ячейка». Передо мной река, рядом тоже кто-то есть, а в руках у меня какое-то оружие. Я точно знаю, что это оружие, но вот какое? Вдруг с противоположной стороны реки что-то начинает громко стучать… «Пулемет», – все тот же голос где-то внутри. В реке слышатся какие-то хлюпающие звуки.
– Поликарпов, на месте, Яцковский, за мной! – неожиданно раздается тихий голос рядом. Я понимаю: Поликарпов – это я, поэтому просто киваю, зачем-то вглядываясь в реку. – На провокации не поддаваться!
Не могу понять, мне ли это сказано. Две тени скользят мимо меня, и вскоре я слышу задыхающийся голос кого-то третьего. С противоположного берега «стреляют» все сильнее, внезапно что-то дергает меня за рукав, и рука начинает неметь. Что это? Что со мной?
– Тоуварисч, не стреляй! – слышу я. – Их бин дойче коммунист 1 ! Предупредить!
Подпрыгнув на своей кровати, пытаюсь отдышаться. Какой-то слишком реалистичный сон, но как он может касаться меня? Я – Фим, то есть Серафим 2074, восемнадцати циклов от роду, стажер группы управления космического корабля «Минотавр», находящегося очень далеко от Земли.
Странный сон. Я бы понял, если бы конвертер приснился.
Вчера нам показывали утилизацию брака. Закрываю глаза и словно наяву вижу. Совсем еще ребенок, девчонка циклов восьми, полулежит в железной камере, с ужасом глядя прямо на меня. Ну, мне кажется, что прямо на меня, как и всем вокруг – всему нашему курсу. Она, конечно же, знает, что сейчас будет. Девчонка, скорей всего, с нарушениями работы каких-то органов или, может быть, даже мозга. Кусаю губу до боли, но так, чтобы куратор не заметил. Жалость к браку – преступление.
Как она смотрит на нас на всех, с каким ужасом в глазах. Приходиться держать себя в руках изо всех сил. С шипением вырывается пламя из форсунок, последний крик и… все. Ощущение неправильности, ведь такого быть не должно. Ощущение, с которым ничего не поделаешь, потому что мы находимся на космическом корабле.
Когда-то очень давно люди Земли запустили к звездам корабль, на котором было несколько взрослых и довольно много детей. С тех пор мы рождаемся и умираем на «Минотавре». Лететь кораблю еще очень долго – сменится не менее трех поколений, пока звездолет дойдет до конечной точки. Мы – авангард стремящегося к звездам человечества. Это великая честь – быть представителем всей Земли.
По крайней мере, нас так учат. Интересно, а как учат самок? Хотя самки
Я немецкий коммунист (нем.).