Презумпция любви. Тамара Шаркова
еще не раз придется приезжать.
– Брось, Рудька! Я его не трогал! Но сказать – сказал!
– «Дон- Кихот Арзамасский». Кстати, ты бы хоть представил нас.
– Ну, прости. О тебе я уже рассказал, а это – Гора Гордиевский.
Доктор Добжанский, оставив левую руку на руле, развернулся вправо и
внимательно посмотрел на Горку усталыми воловьими глазами.
– Будем знакомы…
Горка молча кивнул и, засмущавшись, вжался в спинку сиденья.
Довольно долго ехали в полном молчании. Потом доктор притормозил у супермаркета.
– Вот что, ребята. Вам – на первый этаж. Купите все, что нужно на сегодняшний день. Деньги вам дать?
– У меня карточка, – обидчиво ответил Лавров, выходя из машины. – Сумку дай.
– Пакетами обойдетесь. Сумка мне самому нужна. Я на второй этаж загляну. Если возвратитесь раньше меня, подождете во- о- н там. В скверике.
А скажите мне, молодой человек, какой у вас размер ноги?
– Тридцать шестой… – ответил удивленный Горка с некоторым сомнением в голосе и осторожно захлопнул дверцу Вольво.
– А росту в Вас, я полагаю, – чуть больше полутора метров, – с нарочитой вежливостью продолжил Добжанский.
Горка только плечами пожал.
Через полчаса прихрамывающий Лавров и Горка возвратились к машине с двумя пакетами, куда попало все, что полковник посчитал необходимым для приготовления обеда и ужина. Доктора пришлось довольно долго ожидать на скамейке.
Рудольф Янович покупок своих не продемонстрировал, а застегнутую спортивную сумку поставил в багажник рядом с пакетами.
Во время езды спутники Горки о чем- то негромко разговаривали, но он к ним не прислушивался. После того, как не стало родителей, кто- то чужой постоянно решал за него, где ему жить, что надевать и что есть. Обычно это делалось в приказной форме. А если и предлагался выбор, то давали ясно понять, каким он должен быть. Вот и теперь, когда ему предложили поехать к морю, то, наверное, были абсолютно уверены, что он скажет «да». Конечно он скажет «да»!
Кто бы отказался?! Только непонятно, зачем ему рассказывают какие- то сказки?! Рыжий, тот и посмеяться может, но этот- дядя Костя – вроде бы говорил на полном серьёзе. Такой наивный, что ли. Так лучше бы помолчал.
Обещали уже ему это самое «синее море»!
Последние два года, когда все было еще так обычно, они жили, как мама
говорила, «на два дома». Горка с мамой переехали в столицу, а папина военная часть была от этого города за тысячи верст. Мама лечила больные почки в особом столичном Центре, где время от времени ее подключали к специальному аппарату и «чистили кровь». Когда Горка слышал об этом, то пугался. Он представлял «аппарат» чем- то вроде механического паука – кровопийцы. Но маму об этом не расспрашивал.
В последнее лето маме стала чувствовать себя лучше. Она повеселела, договорилась с тетей Броней, чтобы та присмотрела за Горкой, а сама решила сделать отцу сюрприз, поехать к нему за Урал, чтобы вместе отметить десятый юбилей их свадьбы. Горке она обещала возвратиться вместе с папой и потом втроем