Мертвый аул. Анна Былинова
поехать с нами. Я обрадовалась и написала ей, что поедем в 11 часов. Она пообещала приехать и выполнила обещание.
– Как у вас тут прохладно! – воскликнула она, войдя в квартиру.
– Ага, даже в жару тут прохладно, – откликнулась Лена, – Будешь чай пить?
– Не–е, не хочу. Есть новости о маме?
Лена удрученно покачала головой.
– Не–а, не нашли пока.
– Ясно… Ну ничего, найдется все равно, не отчаивайтесь!
– Ага…
Аюна по очереди обняла нас, затем мы с ней вдвоем вышли на балкон покурить. Аюна закурила и принялась рассказывать последние новости со своей работы. Мне нравятся Аюна, она работает в больнице, в отделении невралгии и часто рассказывает о своих тяжелобольных пациентах с такой сердечностью, словно говорит не как о посторонних, а так, словно это ее близкие люди. Помню, один раз я утешала ее, когда она приехала ко мне и плакала из–за бабы Шуры, пациентки, которая долгое время лежала в отделении и в Аюнину смену тихо умерла.
Неоднократно я говорила подруге, что ей нужно менять работу, поскольку мне казалось, что уж слишком близко к сердцу она ее принимает, к тому же ее зарплата оставляла желать лучшего. Но есть люди, которые приняли, когда–то на себя определенную роль, бремя, ношу – можно назвать как угодно, – и уже ничего другое им не идет. И такой человек, человек своего дела, тем и отличен, что как бы не было тяжело, он свое дело не оставит. И нельзя представить его кем-то иначе. Вот Аюна и она медик. И так было всегда, и так всегда будет. Конечно же, она себя не видела нигде, кроме медицины.
В одиннадцать утра мы втроем пошли на остановку. Дождались 97 маршрута и поехали в дацан Римпоче Багша .
Солнце неизменно лучезарно улыбалось с высоты неба. С горы, с прозаичным названием «Лысая», (все никак не перестаю удивляться – как же это удачно выбрали место для строительства буддийского храма) открывался головокружительный вид на город, стоящий в низине. Золотые стены громадных буддийских ступ горели под солнечными лучами. Богатство красок дополнял и сам храм в красном цвете, и разноцветные цветы, высаженные на клумбах. Динамики, по обыкновению, были включены и из них лились нежные индийские напевы. Все здесь жило, цвело, и от тебя требовало жить, любить, смеяться.
Народу, как всегда, было много. Мы поднялись по ступеням и вошли в прохладный зал храма. Сразу напротив входа возвышалась пятиметровая статуя Будды, покрытая сусальным золотом. Перед статуей в ряды стояли длинные лавки, на которых сидели люди, молитвенно сложа руки. Справа и слева храма кабинеты лам и почти у каждого кабинета на лавках тоже сидели люди, в ожидании своей очереди.
Мы пошли искать кабинет, у которого было меньше всего народу, потому что Усан Лопсон, по словам шамана Солбона, мог провести любой лама. Остановились у кабинета, на двери которого висела простая табличка: «Жаргал–багша*». Рядом на скамье сидели бабушка бурятка и молодая русская девушка.
– Кто крайний? – спросила Аюна.
– За мной будете, – проскрипела бабушка, приветливо улыбаясь.
Примерно через двадцать минут дошла наша