Боги пустынь и южных морей. Эрли Моури
загляни.
Стануэсса вернулась к стоянке. Сноровистые руки караванщиков шатер возвели очень быстро, и возле него, видимо, собирались развести маленький костер из привезенных дров – Нурам запрещал своим людям рубить деревья на местах стоянок.
– Звали меня, господин Харфиз? – отодвинув полог, Эриса заглянула в шатер.
– Да, присядь, – хозяин каравана указал на подстилку напротив себя. – Кое-что хочу сказать.
Шатер был небольшим, с низким сводом, под которым высокий человек не смог бы стоять в полный рост и спальных мест здесь было не более шести, если не тесниться. С шеста на цепочках свисало два бронзовых светильника украшенных красивой чеканкой – света лили достаточно, чтобы разглядеть затейливые орнаменты на подстилках.
– Ковра под ногами сегодня нет. Сама понимаешь, он нужнее сейчас покинувшему этот мир нашему защитнику. Да примет Валлахат его душу без промедлений! – Нурам сложил руки на груди в молитвенной просьбе.
– Да простит Он все грехи и вспомнит все добро! Пусть станет больше света Небесам! – Эриса тоже скрестила руки по-аютанской традиции. Ее мать, мудрейшая стануэсса Лиора, учила так: почитай чужие обычаи, как свои, потому как доброе дело едино для всех людей. После недолгого молчания арленсийка села на указанное место.
– Хочу поговорить о неприятном, – начал он, поджав ноги, чтобы дать больше места гостье. – Я не доверяю двум хвостовым наемникам. Кемриза и усопшего Кураба я знаю много лет – они надежные люди и отважные воины. А этих двух я вынужден был взять в Эсмире взамен моих людей, которые нуждались в отдыхе. Душа не лежала брать этого наурийца. Да и его эсмирского друга со шрамом как-то тоже. Но мы спешили, и не было выбора – видно так легли зарики Судьбы. Так вот о чем я: эти двое нехорошо смотрят на тебя, девочка, – он поднял к ней свои темные будто чуть присыпанные пеплом глаза. – Мы ляжем отдыхать, а они могут сделать что-нибудь скверное с тобой. Не просто так говорю – краем уха слышал кое-какие их разговоры. Поэтому предлагаю остаться на ночлег в моем шатре.
Арленсийка было хотела возразить, но Нурам перебил ее, продолжая:
– В моей порядочности можешь не сомневаться. Я не прикасаюсь ни к одной женщине, кроме своей жены – Валлахат свидетель. И все мои люди это знают. А раз так, о тебе никто из них не подумает плохо. Что подумают те двое, это не столь важно. Пусть даже они подумают, что ты спишь со мной, тогда будет у них меньше охоты что-то замышлять в отношении тебя.
– Я могу постоять за себя, – сказала Эриса и, потеребив поясок, заметила: – У меня есть нож и, поверьте, я им очень хорошо владею. К тому же я громко кричу, – она улыбнулась.
– Аленсия, это не шутки. И я еще не все сказал, – он притянул бурдюк с водой и отпил несколько бережливых глотков – ни одна капля не осталась на губах. – Вот что надо обдумать: смерть Кураба – дело странное. Мои люди думают, что риха-хаттан пришел не просто так, а с силой противной Валлахату. Но я не уверен. Мы слишком часто ссылаемся на неведомые