О времени, о душе и всяческой суете. Джон Браннер
ибо завтра мы умрем. Ну а если не завтра, то послезавтра или еще через день.
«Я не должен быть здесь, – вдруг подумал Джевонс. – Это место для тех, кто не умеет думать и должен действовать. Я же могу действовать, но должен думать. Зачем я пришел, в конце концов? В поисках ответа? Если так, то на какой вопрос?»
– Тебе одиноко, милый?
Господи, неужели у нее все так плохо, что она ищет партнера прямо здесь, на Ярмарке? Видимо, да.
– Иди к черту.
«Очевидно, вот мой ответ, – подумал Джевонс. – Если когда-нибудь найду вопрос, в котором хотя бы столько же смысла, сколько в ее вопросе».
Он достиг подножия винтового эскалатора, направлявшего поток на верхний уровень Ярмарки – уровень движущейся дорожки, которая сама по себе служила развлечением, сама по себе стоила денег за входной билет, если человек молод и ловок и обладает быстрыми рефлексами. Внешняя полоса опоясывала Ярмарку на скорости пять миль в час, но внутренняя выдавала все пятьдесят. В основном эскалаторы двигались горизонтально. Но вас могли согнать, если вы шли на второй круг по Ярмарке; место, где вы стояли, запоминало ваш вес и убеждало вас посетить какой-нибудь киоск вместо транспортного устройства. Игра заключалась в том, чтобы удержаться на ногах, когда вас пытались столкнуть на скорости в пятьдесят миль в час, после того как вы уже прошли один круг.
Или так он слышал. В дни его молодости Ярмарка была менее замысловатой. Осторожно, Джевонс! Ты начинаешь честно признавать свой возраст! (А почему бы и нет? Потому что, если вспомнить, что ты здесь уже так давно, придется признать, что ты виноват: весь этот механический переполох, уничтожающий время, эти лихорадочные поиски временной нирваны – все это твоих рук дело. Это ты виноват!)
Хорошо, признай свой возраст относительно времени, но не в плане старческого слабоумия. Винтовой эскалатор бросил ему вызов, и он оттолкнул юношу в черном, за плечом которого под одеждой просматривался пистолет. Видимо, одна из этих современных пластиковых моделей, иначе сканеры на входе отобрали бы его. Джевонс едва успел бросить резкое, неискреннее извинение в ответ на дуло возникшего в руках у мальчишки пистолета; спираль вывела его из поля зрения и дальности до того, как побелевший палец сумел нажать на спусковой крючок, но до него донесся крик сопровождавшей стрелка разочарованной девушки:
– Че ты этого не сделал, а? Че? Думаешь, я хочу все время слоняться с ублюдком, которого шпыняют, как какого-то…
Обратная перистальтика эскалатора вытолкнула его, словно рвоту через желтогубый рот, на верхний уровень. Теперь Ярмарка окружала его со всех сторон, бурля и вскипая подобно разъяренной воде. Шум усилился вдвое. Через дорогу от него толпа расступилась, и источник криков и неистовой музыки стал очевиден: группа девушек в откровенных костюмах громоподобно играла на сверкающих латунных рожках, а одна из них выстукивала непрерывный ритм на чем-то вроде оснащенной усилителями