Пленники чести. Александр Шатилов
что от него требуется. Уже через несколько минут все перешли в гостиную и расположились на креслах и диванах вокруг дорогого, богато украшенного фортепьяно. Клара Генриховна села в роскошное кресло рядом с генералом и его женой, с другой стороны от неё сидел Антон Сергеевич, с которого та не сводила глаз. Напротив фортепьяно сели Александр Иванович и Наталья Всеволодовна, а рядом с ними устроились Анна и Виктор Черводольские. Несколько поодаль сели супруги Симпли, Павел Егорович, Алексей Николаевич и Иван Андреевич, подробно расспрашивавший всех господ о том, не замечали ли они что-либо необычное в замке, на что ему отвечали крайне неохотно. Карл Феликсович несколько замешкался, так как он всё пытался найти тайный вход в сокрытые коридоры замка, но действовал он очень осторожно, чтобы не привлекать к себе внимание. Госпожа Уилсон кивнула головой, и к фортепьяно вышел Альфред со скрипкой и ещё один слуга, севший за клавиши. Клара Генриховна сделала повелительный знак рукой, и они заиграли грустную мелодию, от которой у гостей замка начали путаться мысли, и захотелось спать. Этот дуэт играл тихо и печально, так что их вскоре перестали слушать. Сама хозяйка замка беседовала с Антоном Сергеевичем, стараясь расположить его к себе, и тот тоже старался быть любезным, хотя светские манеры он давно успел позабыть. Молодые люди сидели тихо, размышляя лишь о том, что было ближе всего к их сердцам, о любви. Почтенные господа дремали, за исключением Павла Егоровича, который мечтательно глядел прямо перед собой, размышляя о красоте и превратностях жизни, о том, что он пережил за долгие годы, и что ему предстоит. Музыка поглотила его романтическую душу, унося на вершины мечтаний, составлявших смысл его бытия. Но вот дуэт кончил играть, однако, казалось, никто не обратил на это внимания.
– Вы случайно не видели Карла Феликсовича? – вдруг шёпотом спросил у Павла Егоровича Иван Андреевич.
– Ах, он наверно любуется портретами в коридоре, – ответил Павел Егорович, – довольно странный молодой человек, но он не лишён таинственности, и, доложу вам, этим хорош.
– Очень интересный джентльмен, – добавил Иван Андреевич, зорко оглядывая гостиную.
– А вот, кстати, и он, – сказал Павел Егорович, указывая на вошедшего в гостиную Карла Феликсовича.
Он выглядел очень задумчивым, казался сам не свой, точно его мучила навязчивая идея, причинявшая невыносимое беспокойство. Карл Феликсович сел в дальнем углу гостиной и погрузился в тяжкие мысли.
– Любопытно, но не он, – проговорил Иван Андреевич, пристально посмотрев на молодого человека.
– Вы что-то сказали? – переспросил Павел Егорович.
– О нет, сударь, я просто увлёкся своими размышлениями об одном важном деле, – ответил, улыбнувшись, Коршунов.
В это время генерал очнулся от дремоты, посмотрел по сторонам и с улыбкой сказал:
– Клара Генриховна, вы всех нас усыпили своими развлечениями.
– О, ваше превосходительство, не расстраивайтесь, моя воспитанница очень хорошо поёт, так