Пленники чести. Александр Шатилов
я вижу, Алексей Николаевич, что у нас с вами телосложение особенно бальное, – вмешался господин Симпли, который был мужчиной весьма внушительных размеров. – А вот, сударь вы мой, добрый пир – это как раз по нам!
– Деньги нужны, чтобы делать деньги! – упрямо возразил Алексей Николаевич.
– Совершенно с вами согласна, – поддержала госпожа Симпли, – если бы не я, то мой бездарный муж уже прокутил бы всё на свете! Уж в моих руках деньги не пропадут!
– Да вы, душенька, уморили бы и меня и себя голодом, кабы могли, – обиженно сказал господин Симпли.
– Состояние нужно, чтобы жить, ни в чём себе не отказывая, – заметил Карл Феликсович.
С такими разговорами дворецкий водил гостей по комнатам, которые по каким-либо таинственным причинам не нравились им. То стены были не того цвета, то кровать стояла не в том месте, то вид из окна был слишком мрачен. Первым комнату себе выбрал Карл Феликсович, потом, не желавший ни в чём отставать, Алексей Николаевич, Павел Егорович поселился в соседней комнате, хотя она и совершенно ему не понравилась. Дольше всех комнату выбирали супруги Симпли, словно бы вся привередливость мира скопилась исключительно в них, но, наконец, и они устроились, выбрав шикарные апартаменты в левом крыле замка.
Александр Иванович же ходил рядом со всеми. Он говорил, что просто гуляет, но на самом деле пытался найти хоть одного порядочного на его взгляд человека и понять, насколько он похож на своих родственников. Как ни странно, самым порядочным он выбрал Павла Егоровича, хотя тот и показался слишком мягкотелым. Когда они остались вдвоём с дворецким, то Альфред спросил:
– Какую комнату вы предпочтёте, Александр Иванович?
– Мне всё равно, какую, – с грустью ответил он.
– Позвольте спросить, ваша милость, отчего вы так смущены, я, признаюсь, смел полагать, что для вас смерть – дело обычное, – сказал Альфред.
– Смерть на поле боя и вправду случается чаще, чем хотелось бы, но на этот раз умер мой дедушка, умер, так и не сказав мне чего-то важного. Кроме того, я разговаривал с Натальей Всеволодовной… Она считает меня охотником за наследством, бездушным эгоистом, помышляющим лишь о богатстве, – ответил молодой человек.
– Разве столь юное и кроткое создание могло смутить боевого офицера? Я помню её с того момента, как Михаил Эдуардович, светлая ему память, привёл эту сироту в наш дом маленькой девочкой, она была, и, поверьте мне, осталась сущим ангелом, – сказал дворецкий.
– Конечно, конечно она ангел, – задумчиво ответил Александр. – Однако скажи, Альфред, ты ведь знаешь меня всю мою жизнь, я помню, как мы вместе с тобой играли в солдатиков, в этом замке прошло моё детство, так неужели я так сильно изменился за эти годы, что стал чужим? Я помню, как вы с Натальей, тогда ещё совсем крошкой, провожали меня, когда я уезжал десятилетним мальчишкой в кадетский корпус, разве я уже не тот, что прежде? – горячо говорил Александр Иванович.
– Много воды утекло с тех пор, – сказал Альфред.
– Неужели