Аркан. Александра Россаднева
с наигранным укором посмотрела на рыцаря и подыграла его церемонности.
– О, благородный рыцарь, мое сияние лишь отражает вашу доблесть – как зеркало.
– Если и зеркало, то зачарованное, миледи. Не осмелюсь подумать, что способен на такое сияние. Ваши чары творят со мной чудеса, не иначе…
Она на секунду задумалась глядя ему в глаза: «Как это могло таиться в том, холодном, Дункане?». И не удержавшись от переполняющего чувства счастья рассмеялась прикрывая рот рукой, чтобы не потревожить Нило.
Дункан немного смутится, он с ней часто прикидывался дурачком, но вдруг сейчас перестарался? Не успел он взвесить тяжесть кривляния, по своей собственной клоунской шкале, как рука цыганки нежно обхватила его нижнюю челюсть и потянула к себе. Какое-то время четверка была предоставлена сама себе, долгий поцелуй отвлек пару на козлах. Желудок Нило не болел, но кажется с болью этот театр дался бы легче. Он даже подумал, не всадить ли себе один из скальпелей в живот, чтобы снова страдать из-за физической боли и притупить душевную. Чуть остыв, он решил подождать, а потом громко покряхтеть или зевнуть, чтобы напомнить о себе, и сбавить градус нежностей. Позже, времени у него было много, решил прикинуться еще более больным и заставить ее переживать о себе, но удовольствие от коварного плана скоро улетучились – совесть не позволила играть ее чувствами. Вернувшись к плану с зевком, он мрачно уставился в свод фургона и ждал подходящего момента, всем телом чувствуя свою неуместность в этой ситуации. «Я всегда стараюсь быть прямолинейным и искренним, но это так часто играет против меня. Они оба знают о моих чувствах, и сдерживаются, насколько это возможно с их одержимостью друг другом. Может если я буду строить из себя каменную стену, как этот чурбан, я не буду попадать в такие отвратительные ситуации…». Фургон наскочил на камень и Нило ударился локтем о стоящий рядом дорожный ящик. Раздался очень естественный, хоть и нарочно усиленный крик, а следом отборные ругательства на мексиканском.
– Нило? Все в порядке?
– Да, Мисс, мне уже лучше, ударился локтем, когда качнуло. Наш кучер плохо следит за дорогой, – раздалось из-за спины у Дункана.
Его лицо едва заметно вытянулось. «Глупо ссориться, малец очень дорог Роккайо, а я оставил его ни с чем. Даже кишечный приступ поймал из-за новости о нашей близости. Я вроде как рад, что он самоотверженно защищает и заботится о ней, но он мужчина. В какой момент он озлобится? Она предугадает это? Он оставит нас?», – размышлял Дункан, пока двое переговаривались о лекарствах и продвижении в пути. В голосе цыганки звучала преувеличенная озабоченность, она не знала когда Нило проснулся, и боялась, что причинила ему неудобства своим неосторожным счастьем.
Солнце склонялось к закату, как и планировал Дункан, на горизонте показались постройки ранчо Квиквелов. Вторая половина дня прошла уютно и тихо. Нило так и не показался из фургона. Роккайо все время сидела рядом и тихо ворковала, отвечая на вопросы Дункана, время