Моя любой ценой. Дина Данич
и выбрасываю.
Именно так выглядит сейчас моя жизнь. И то, что Катя решила добить меня, только усугубляет мое состояние. Шмыгаю носом и впервые нарушаю режим питания, которого придерживаюсь. Открываю вино, заказываю пиццу, и остаток дня смотрю слезливые фильмы, заедая свое горе мороженым с карамелью. Это совершенно не помогает, но я попросту не знаю, что еще сделать.
Пару дней я даже не живу, просто перематываю часы и убеждаю себя, что несмотря ни на что, надо двигаться дальше. Даже звоню брату, но тот оказывается в командировке, и разговор выходит сухой и не очень-то продуктивный.
Следующие репетиции превращаются в настоящую пытку. Девчонки косятся в мою сторону, вроде и улыбаются, но при этом то и дело ловлю косые поминающие взгляды, а еще пару раз невольно подслушиваю разговоры, в которых обсуждают, насколько я жалкая, и как Катя роскошно танцует.
А ведь когда-то они говорили то же самое и мне.
Я стараюсь держаться. Но силы элементарно на исходе. Особенно после того, как пару раз застаю Пашу, забирающего свою жену после репетиций. Ярцева всем ярко демонстрирует свое счастливое замужество. И порой мне кажется, что делает это специально, когда рядом именно я.
Слышать, конечно, о том, как сексуален и неутомим ее муж, мне больно. Но это скорее уже не от того, что остались чувства к Паше, а потому что меня предали, унизили и выбросили.
Спустя пару недель я почти сдаюсь. Передо мной выбор – либо унижаться перед Катей, либо уходить. Танцы я люблю. Это моя жизнь. Я так долго работала и шла к тому, чтобы чего-то добиться. Николай Владимирович, видя, что ситуация не меняется, только неодобрительно хмурится, но по-прежнему ставит меня в линию с теми, кто в запасе.
Я уже готова бросить все и уехать. Всерьез обдумываю это, смотрю билеты обратно, домой. Не знаю, как отреагирует брат, обрадуется или наоборот скажет, что сразу был против моей идеи с переездом. И даже уже сегодняшнюю репетицию считаю в каком-то смысле прощальной.
Когда заходит Верховцев, я даже не сразу замечаю. Слишком погружена в себя. Косые взгляды и насмешки за спиной уже почти и не трогают.
– Так, девочки, у меня отличная новость! – громко заявляет хореограф. – Завтра у нас внеплановое выступление!
Девчонки возбужденно галдят. Шутка ли – обычно концерты у нас расписаны на месяц вперед.
– Где? Когда? Что?
– Тихо! – прикрикивает Николай Владимирович. – Завтра, в центральном концертном зале. Будет благотворительный вечер, и наш коллектив пригласили в качестве гостей. Так что сегодня до победного, девчат. Нельзя завтра облажаться.
Грустно улыбаюсь, представляя, как радовалась бы вместе со всеми еще три недели назад. Теперь же… Даже хорошо, напоследок потанцую от души. Неизвестно, когда в следующий раз получится.
– Воропаева! – вздрагиваю, оборачиваясь. – Ты особенная, что ли? Я кому сказал – встали в исходную позицию! – все замолкают и настороженно смотрят. Последнее время он меня почти не трогал.
– Да, я…
– В первую линию, – требовательно приказывает он. –