Дирижабль осатанел. Русский дада и «адские» поэмы. Борис Поплавский

      Прекратите лекцию о лектор

      Пусть остынут от науки лбы

      Брат петух бишь петел иль олектор

      Возгласи возврат любви судьбы

      Я сидел со смертию на кресле

      Было тесно и стеснялись мы

      Чёрные и розовые чресла

      Совмещались под покровом тьмы

      Иль в автомобиле у штурвала

      Где твой глаз как компас помогал

      Улица катилась вал за валом

      Лёгкий ветер фыркал и лягал

      Пели пароходы у заставы

      Дружным хором потрясая порт

      Но шофёр не прыгните с поста Вы

      Автомобилист духовный горд и твёрд

      Заведёт прекрасную сирену

      Заушит русалку на воде

      И как бык на жёлтую арену

      Вылетит наперекор судьбе

      Будь всему топорная опора

      И живи с весёлостью тапёра

      В зубы бей рояль так его так

      Пребывай в спокойствии своём

      Пребывай в страдании чужом

      Пребывай в величии всеобщем

      Будь ужом баржой моржом ужо.

      Дымилось небо как лесной пожар.

      Откуда тучи брались, неизвестно.

      И день блестел на лезвии ножа

      Беспечно, безвозвратно и прелестно.

      Я [звал тебя, весна] слегка мычала,

      Быть может, ночь[27] или уже года.

      Но ты мечтала, пела, отвечала

      И отбояривалась, как всегда.

      Летали дни, менялись и свистели,

      Как бритва на промасленном ремне.

      И[28] дождики, как лёгкие метели,

      Кружились надо мною и во мне.

      Пропала ты! ты растворилась, Белла,

      В воздушной кутерьме святых ночей.

      Мечта: Почто под[29] жизнею робела?

      Ужасной лампой в тысячу свечей.

      Раздваивается на углу прохожий,

      Растраивается на другом углу.

      В ушко мне входит ветер, как в иглу.

      Он воздухом сшивает наши кожи…

      Я с улицы приоткрываю дверь

      И снова вижу улицу за дверью.

      Была ли жизнь? была; их было две:

      Два друга, два мошенника, две пери.

      Так клоун клоуна пустою палкой бьёт,

      Довольные своим ангажементом,

      И гоночный автомобиль прядёт

      От сладкой боли под рукой спортсменки.

      Но клоуны дерутся, не сердясь,

      И в гонщиц влюблены автомобили.

      А мы в своё отчаянье рядясь,

      Не франтами ль всегда пред вами были,

      Раздваивались и в глазах рябили,

      Как ларвы в неврастении плодясь.

      На олеографическом закате

      Танцует незнакомый[30] человек

      Как женщина на розовом плакате

      Как мой двадцатый год двадцатый век

      В [нейтральный][31] час когда всё страшно странно

      [Когда]