Тридцать первая жена, или Любовь в запасе. Франциска Вудворт
искушенной и ценящей себя женщине.
– Но… – Я сгребла ключи, не собираясь отказываться от такого щедрого предложения, – за подарок спасибо!
Начав жить самостоятельно, без поддержки семьи, я узнала цену деньгам. Такими предложениями не разбрасываются. Тем более что ему это ничего не стоит, а я смогу купить себе квартиру и не тратиться на съем, да еще останется.
На волне благодарности я спросила:
– А ты сам как? Есть кто? Дети есть?
Его отец так ждал внуков, что не удивлюсь, если и после нашего расставания продолжил на него давить. Это мне хорошо: я в свое время послала всех подальше и перестала об этом беспокоиться.
Тема детей для нас больная, оттого и вырвался этот вопрос. Матвей изменился в лице, но ответить не успел. Официант принес блюда, и вопрос так и повис в воздухе. Что ж, тем лучше. Не мое это дело.
Но, к моему удивлению, Матвей ответил. Немного помолчал, правда, после ухода официанта, крутя вилку в руке, но не притрагиваясь к еде, а потом признался:
– Нет. Как выяснилось, я не могу иметь детей.
Упс. Вот это номер! Ирония судьбы после всего, что я прошла в свое время. А ведь доктора, который предложил обследовать и моего мужа, свекровь едва живьем не съела.
Но злорадства я не ощутила, а потому вполне искренне сказала:
– Мне жаль.
Захотелось даже как-то поддержать его.
– Зато всегда будешь знать, если подружка попытается навязать чужое дитя, – беззаботно подмигнула я, стараясь не делать из услышанного трагедии. – А если захочешь быть отцом, можно усыновить ребенка и подарить ему свою заботу и любовь.
Я не знала, как Матвей отнесется к моему вольному высказыванию, все же тема деликатная, но он усмехнулся, тепло глядя на меня. Вот зря я в свое время из кожи лезла, стараясь обходить острые углы, не поднимать неприятные темы. Слушалась свекрови, которая лепила из меня достойную ее сына невестку. А ему все же нравятся девушки с перчинкой.
– Отец знает?
– Нет. Для него это будет ударом.
– Понимаю.
Мы замолчали, уделив внимание еде.
– Я слышал про твоего отца. Мне жаль. Я звонил выразить соболезнование, но твой телефон был недоступен.
– Отключила, не хотела никого слышать, – не глядя на него, ответила я.
То время вспоминать не хотелось. Еще бы, мне тогда мать и братец наперебой звонили и обвиняли, что это я, гадина, виновата в его инфаркте. И требовали, чтобы духу моего не было на похоронах, отец меня видеть не хотел бы. Потом названивали, чтобы отказалась от наследства. Я и не претендовала.
Бизнес отца все же прогорел, и его сердце не выдержало краха. Загородный дом пришлось продать, сохранилась только городская квартира. Но что-то, очевидно, на счетах осталось, раз мать может позволить себе до сих пор не работать, оплачивать образование Виталика и содержать две машины – на отцовской ездит брат.
Но бог с ними,