На осколках измены. Никогда не предам. Анна Зубавина
кучковаться около подъездов.
Возле успокаивающе журчащего фонтанчика действительно никого не оказалось. Зоя с удовольствием плюхнулась на тёплое, ещё не остывшее сиденье резной деревянной лавочки. Откинулась на удобную спинку, со стоном удовольствия вытянула ноги. Леон степенно сел рядом. Они оба молчали. В тишине раздавалось умиротворяющее пение цикад.
– Зоя, – вдруг негромко позвал её Леон.
Что-то в выражении его голоса заставило Зою насторожиться. Ей сделалось вдруг неуютно, даже по телу побежали мурашки. Она интуитивно осознала, что непросто так Леон привёл её в это укромное место. Она обняла себя вдруг ставшими ледяными руками.
– Да? – откликнулась она, повернувшись к нему всем корпусом, чтобы отчётливо видеть его лицо. Но не тут-то было! Свет от фонарей доходил сюда весьма слабо и отчётливости не получалось.
– Ты вроде как напугалась? – усмехнулся Леон. – Пугаться не стоит, но я действительно привёл тебя в это безлюдное место специально. Чтобы досказать тебе то, что не успел в кабинете. Извини, но последнее время я не могу находиться долго в душном помещении.
– А может, не надо сейчас ничего досказывать, а, Леонид Семёнович?! – Зоя умоляюще сложила на груди руки. – У нас ещё будет время! – по её щекам помимо её воли покатились горошины слез.
– Нет, Зоя, – негромко, но твёрдо ответил Леон. – Мне мало осталось! Поэтому слушай сейчас внимательно, что я тебе буду говорить. И запоминай… На, возьми ключ от домашнего сейфа. Это дубликат.
Зоя приняла из его подрагивающей исхудавшей руки ключ и расплакалась. Наконец, она с ужасом осознала всю безысходность того, о чем она гнала мысли прочь и о чем старалась не думать. Оно нагнало и обрушилось на неё со всей беспощадной очевидностью.
***
Леон после прогулки сказал, что у него ещё дела, пожелал ей спокойной ночи и удалился в свой кабинет. Вымотанная до предела Зоя сумела только принять душ, какая уж тут ванна! «Голову утром вымою, – решила она, сдёргивая с волос шапочку для душа, – сушить своё «богатство» у меня нет ни сил, ни времени. Расчесать бы!»
Она подошла к комоду, взглянула на своё отражение в резном зеркале и, вздохнув, вытащила из волос шпильки. Тряхнула головой. Медные косы тяжело упали вниз. Зоя запустила в них пальцы и несколько раз хорошо встряхнула. Волосы вольготно растеклись по спине и плечам рыжим шёлком, струясь далеко ниже поясницы. Она взялась за щётку. Расчёсывала долго и не спеша. Обычно это доставляло ей удовольствие, но только не сегодня. Она жгутом закрутила волосы и бережно «уложила» их, чтобы не путались, в ситцевую косынку, аккуратно затянула её кончики. «Наконец-то можно ложиться», – с облегчением подумала она.
Зоя взяла с комода фотографию родителей и быстро поцеловала. Без этого ритуала она спать не ложилась. Поставила фотографию на место. Взгляд против её воли словно магнитом, притянуло к другому фото. Стас. Стас Ильинский. Её первая любовь. Первая и единственная. Вывалянная в грязи и растоптанная. Поруганная.
Сердце забилось глухо и тревожно. Казалось, пронзительно голубой