Новая сила. Книга вторая. Владимир Михайлович Топтыгин
девушка, работающая в его салоне, в обязательном порядке должна была побывать в его постели, а в случае несогласия с поступившим от шефа «выгодным» предложением могла быть моментально уволена без зарплаты. Показуха, апломб, вечная бравада, свойственные Арсению Петровичу, скрывали за собой сущность никчемного и отвратительного человечишки.
Припарковав свой автомобиль напротив центрального входа, Владимир по-хозяйски зашел внутрь. Пройдя просторный светлый зал, он направился к двери, надпись над которой посторонним входить сюда запрещала. Но на Владимира термин «посторонний» здесь не распространялся. Миновав короткий неосвещенный коридор, он попал в приемную, обставленную добротной стильной мебелью. За столом с большой полированной крышкой на изящном кресле восседала секретарша, а по совместительству и наложница директора. Судя по тому, что она приводила в порядок свою растрепанную прическу, совсем недавно ей пришлось выполнять свои дополнительные обязанности. Заметив не притормозившего перед ней гостя, она моментально вскочила со стула, пытаясь своим телом преградить путь в кабинет своего босса. Понимая, что маневр ей явно не удается, она замахала руками, словно стрелочница на железнодорожной развязке, параллельно выкрикивая:
– Туда нельзя! Руководитель занят!
Ее размалеванные ярко-красной помадой губы исказились от плохо скрываемой ненависти, когда Владимир, не обращая внимания на ее крики, прошел в кабинет директора так, словно это был его собственный. Естественно, она видела его уже не раз – Владимир заезжал уже почти целый год, ближе к середине месяца – и прекрасно знала и понимала, кто он такой и зачем является к ее шефу.
Этого молчаливого гостя она просто ненавидела – он никогда не обращал внимания ни на нее, ни на ее слова и запреты, хотя в фирме она была фактически на правах второго по значимости человека, и все ее побаивались. Кроме того, после каждого визита этого человека, шеф пребывал в нервном настроении по три дня, прикладывался к бутылке, орал на всех подряд и трахал ее очень грубо. В эти дни в нем просыпались некоторые садистские замашки, которые он с заметным удовольствием реализовывал на ней.
Арсений Петрович явно был не готов к визиту Владимира – развалившись в кресле и закрыв глаза, он курил сигару. Рубашка на нем была расстегнута до самой груди, открывая взору его толстый лоснящийся живот. Концы брючного ремня двумя узкими языками свешивались по бокам его туловища, что довершало картину отвратительной расхлябанности.
– Привет, Арсюша, – возвратил его Владимир в реальный мир.
Увидев его, директор едва не упал на пол. Он положил, а точнее почти кинул сигару в пепельницу, спешно застегнул и заправил рубашку. Пока он производил данные манипуляции, лишние килограммы на его животе и боках тряслись мерзким холодцом. Приведя себя в порядок, Арсений Петрович вытер ладони о свои