Изнанка. Михаил Волков (Мотузка)
смотрите! – снова заорал Пульман, тыча пальцем в вылезающего из УАЗика пожилого майора с недовольной физиономией. – Посмотрите, кому служат в Твери полицейские! Московским олигархам!
Художники взволнованно загомонили.
– Добрый день, – уныло произнёс сотрудник правоохранительных органов, подходя к пикету и небрежно отдавая честь. – Майор Фомин. Что тут происходит?
– Форменное беззаконие! – из толпы небритых живописцев вынырнула экстравагантная бабка в ядовито – жёлтой широкополой шляпе, с прозрачным пластиковым зонтиком. Почему-то раскрытым, хотя никакого дождя не наблюдалось.
Она подскочила к полицейскому и принялась трясти сухоньким кулачком.
– Мы восстанавливаем Речной вокзал вот уже два года! Укрепили шпиль, перекрыли крышу, двери поменяли! – бабка махнула рукой в сторону здания. – И что же?! Две недели назад, мы приходим сюда, а нас отказываются пропускать внутрь! Какие-то, я не побоюсь этого слова, жлобы в форме и с дубинками, не разрешают даже близко приближаться к зданию!
– Уважаемая… – всё так же уныло начал полицейский.
– Ираида Васильевна, – подсказала старуха.
– Да. Уважаемая, Ираида Васильевна, за эти две недели я уже в пятый раз вам объясняю: на территории Речного вокзала, в настоящий момент посторонним находится запрещено, поскольку там, внутри, проводятся археологические раскопки!
– Это незаконно! – снова завопил, на этот раз уже фальцетом, Пульман. – Копать под зданием – преступление! Вы хотите, что бы оно рухнуло?!
– Я хочу лишь, что бы вы прекратили несанкционированный митинг и разошлись, – майор недовольно покосился на телевизионщиков. – В противном случае, мы будем вынуждены применить силу.
– Видите?! – обрадовался галлерист, потрясая указательным пальцем перед объективом камеры. – Нам угрожают! Вместо того, что бы призвать к ответственности этих…. зарвавшихся московских нуворишей, наша доблестная полиция набрасывается на художников!
– Никто на вас не набрасывается! – разозлился, наконец, сотрудник правоохранительных органов. – Вас по-хорошему просят разойтись.
– И это вы называете по-хорошему?! – Пульман снова повернулся к телекамере. – Вы снимаете?
– Снимаю, – оператор кивнул.
– Так вот, запомните! – ощерился галлерист. – Сегодня, двадцать девятого апреля, две тысячи четырнадцатого года, я предупреждаю всех: ничем хорошим подобные, с позволения сказать, раскопки, не кончатся! Либо здание рухнет, либо ещё что-нибудь случится. И погибнут люди!
– Ну, всё, – вполголоса произнёс Петелин. – Мне это надоело. Товарищ майор, – он повернулся к полицейскому, – приступайте к выполнению своих прямых обязанностей. Вызывайте ОМОН.
Служивый тяжело вздохнул, отошёл в сторону и полез в карман – за рацией.
2.
Линцевич ткнул пальцем в лежащий на чёрных пластиковых мешках камень, с остатками старинной росписи.
– Видите?! – возбуждённо воскликнул он. – Это уже пятый, найденный нами фрагмент!