Хмель. Алексей Черкасов
когда вершишь волю Господа Бога.
– Чадо – на лежанку! Подушкой, подушкой! Живо! Ксенофонт, помоги Тимофею.
Ефимия напряглась всем телом. Тянулась к сыну. Крепкие костыли в стене. И пеньковые веревки не порвать.
Заревела в голос…
– Такоже! Такоже! Сатано дух испускает, – хрипел Филарет.
– Веденейка! Сыночек мой! Веденейка!
– Похвалялась: змееныша оставишь в общине? Зри, зри, ведьма!.. Душа Веденейки возрадуется на Небеси, на Небеси, не в преисподней!..
Ефимия в третий раз лишилась сознания…
Филарет выждал, покуда удушили Веденейку, а тогда уже затянул поминальный псалом. Ефимия не очнулась.
Филарет пристально воззрился на Калистрата.
– А ведь ты, Калистратушка, ведьму и словом не чернил будто?
У Калистрата задергалась верхняя губа и усы задвигались, как у тюленя.
– Подойди ко мне, Калистратушка. Праведники умучились, а ты отдыхал. Богу, поди, молился. Праведной ладонью, не кукишем. Академию духовну одолел – вера у те превеликая. Куда мне из холопьей упряжи. Потому и посох отдам тебе, и крест золотой. Духовником будешь, Калистратушка. Скоро будешь. Может, нонешним утром, а? Вот сейчас позовем верижника Луку, блудливца бабьего, спрос учиним еретику, а там и благодать будет.
У Калистрата от испуга судорогой свело правую ногу, и он невольно покособочился. Призовут верижника Луку! «Лука-то не сдюжит пытки, погибель мне!» – не успел подумать, как Филарет подстегнул:
– Что ногой дрыгаешь?
– Судорога, батюшка.
– Минует, минует судорога. Вот верижника спросим, и ты сам духовником станешь, – ехидствовал Филарет, отчаявшись на последнее: пытать верижника. Было бы куда лучше, если бы Ефимия оглаголала апостола да на судном моленье подтвердила! Не вышло того.
– Лука-то… верижник… под пачпортом ходит, – напомнил Калистрат.
Филарет знал: верижника с пачпортом на судный спрос вызывать можно только в том случае, если апостолы точно знают, что он еретик.
Апостолы молчали.
– Знаменье было мне, праведники. Али не зрили, как затаилась ведьма на спросе? Отчего, думаете? Еретик меж нами. Как Иуда между апостолами Спасителя. Лука про то сам скажет. Тако будет.
Откуда-то издалека донеслось пение петухов…
– Праведник Андрей, сунь клюшкой в непотребное пузо ведьмы, чтоб в память пришла.
– Клюшка остыла, батюшка.
– Ударь клюшкой, ударь!
Андрей исполнил волю старца.
Ефимия очнулась от ударов, закричала дико и страшно, уставившись на апостолов-убийц.
– Слышишь, Калистратушка? Нечистый вопит. Благостно ли тебе от вопля нечистого? Али у те язык отнялся? Ведьма! Гляди: праведник Калистрат проткнет тебе чрево. Проткнет. Гляди, гляди на апостола!.. На́ посох, праведник Калистратушка, сверши волю Господню. Да наперед глаза выткни ведьме, чтоб нечистый чрез глаза не зрил свой смертный час и порчу бы не навел на пастырский посох. На, на, на!.. А вы,