Санитарный на станцию «Любовь». Григорий Жадько
погорячилась! Забудьте об этом!
– Это не отменяет сказанного. Разве вы такой жизни желали?! – вновь спросил я.
– О чем тут говорить?! – не поднимая головы сказала моя спутница. – La sortie je ne vois pas! (Выхода не вижу. фр.)
Я крепче сжал ее руки. Моя спутница не противилась, даже напротив, слегка подалась вперед и лицо ее оказалось почти вплотную. Есть зона безопасности между мужчиной и женщиной. Если ваши лица оказываются слишком близко, тем более по инициативе слабого пола, это неспроста. И я не выдержал, безотчетно прижался к ее горячей щеке.
– Говорите, Маша!! Говорите! Я слушаю!
Она отстранилась, но только слегка, не по настоящему.
– О чем?
– Так просто. Мне все равно! Лишь бы слышать ваш голос!
Мои губы были совсем рядом с ее лицом. Я ощущал ее горячее дыхание. Оно обжигало меня, как и ее пламенеющий испепеляющий взгляд. Мы чувствовали, что сейчас может произойти соединение наших сердец, душ. И она, противясь этому, опустила лицо. Упрямые светлые локоны упали ей на лоб.
– Маша! – шепнул я.
Но она не ответила.
– Маша! Милая Маша! – со страстью в голосе, воскликнул я.
Но она еще ниже склонилась.
И тут я осмелился, взял ее за голову и поднял вверх, и в сторону, и прижался к ее рту, и обхватил его губами.
Поцелуй был не долгий, но мучительно вытягивающий. Губы ее сперва трепетали, потом успокоились и поддались. Мы слились. Это была нега. Невообразимое удовольствие соединение мужского и женского начала.
Наконец, она решительно воспротивилась.
– Нет! Нет Миша! – и голос ее звучал бессвязно, неотчетливо.
Я выпустил из рук ее голову. И она вдруг спохватилась и воскликнула очень горячо с прерывистым дыханием:
– Миша! Что это было? Что сейчас было?
– Ничего не было! – растерянно и счастливо улыбнулся я. – Короткий невинный поцелуй!
– Ах! Невинный?! А мне показалось другое!! – слегка рассерженно промолвила Маша.
– Не сдержался!! Извините! – не совсем серьезно сказал я. – Не могу обещать, но постараюсь, держать себя в руках!
– Почему я такая слабая и беззащитная?! – обронила Маша и взяла меня за пуговицу на груди. – Не делайте так больше!
– Конечно! – заверил я и коснулся ее волос щекой и мы так замерли надолго.
– Лучше так! – ласково промолвила она. – Не так страшно!
– Конечно, – согласился я слегка замирая от близости ее лица и трепещущих ресниц.
Мы долго слушали свое разгоряченное взволнованное дыхание. Чувствовали друг друга, что мы рядом, что нам бесконечно хорошо. Хорошо от того, что мерно стучат колеса на стыках, что поезд слегка покачивается, скрипит, а тусклая лампа мигает желтым светом. И эти французские ароматы, и запахи молодого тела, чистых волос, намытых с ромашкой и хмелем, кружили мне голову. «Моя попутчица окончательно сведет меня с ума!» – отчаянно думал я. И мне совершенно не хотелось