Неизбежность бури. Василий Бурцев
ещё и в тумане ничего особо не разглядишь. Путь был почти прямым, по обочинам иногда встречались остатки деревянных и асбестовых столбов, поросших толстым слоем серо-коричневого мха. То там, то здесь попадались целые секции из трухлявых штакетин, упавших на землю. В глубине участков угадывались очертания бывших кирпичных или деревянных строений, а также бочек, кабинок уличных туалетов и прочих надворных построек и садовой утвари.
Эти строения когда-то были дачными домиками, ещё при Союзе. Странное чувство возникало при взгляде на эти останки. Подумать только, люди с таким трудом получали участки и с горящими от счастья сердцами строили дачи из всего, что могли найти. Мечтали о светлом будущем, о беззаботных днях… В одночасье всё рухнуло, развалилось и гниёт теперь, покинутое и никому не нужное, не оправдавшее надежд далёкого прошлого. Тоска! Корявые ветви деревьев тянулись ввысь, пронизывали густой туман, где терялись, постепенно сливаясь с ним в одно целое. Дмитрий словно смотрел на очень старую фотографию, эмульсионный слой которой покрылся мелкими, но многочисленными трещинами.
Было будто бы спокойно и даже как-то умиротворённо. Но Филатов знал, что это не так. В изменившемся мире, где человек перестал быть вершиной эволюции, всё вокруг представляло опасность. Сама природа, казалось, старается усыпить бдительность человека, чтобы скорее покончить с ним. Поэтому сталкер был начеку. Цевьё автомата на локтевом сгибе левой руки, кисть правой на рукояти, на спусковой скобе – указательный палец, при малейшем шорохе готовый соскользнуть на крючок. Ствол АКСУ покачивается в такт спокойным и плавным движениям. Сосредоточенность и принятие новой реальности вырвали у природы последний шанс человека на выживание.
Вот уже было видно край дорожки с покосившимися ржавыми железными воротами, вросшими в землю и опутанными каким-то вьюном, а над ними, словно свод арки, нависали лысые верхушки разросшихся деревьев. Сталкер протиснулся в ворота, прошёл немного дальше и затаился в высокой траве возле бетонных блоков. Блоки, выложенные в ряд, отделяли проезжую часть от края оврага. На открытом пространстве стало заметно светлее. Просматривались очертания домов. Прямо – улица Докучаева, с левой стороны дороги – три одинаковых многоэтажки, нижние этажи которых скрывались в густых зарослях.
Справа от блоков начиналась территория УлГТУ, которая была огорожена забором из асбестовых столбов и секциями металлических вертикальных прутьев. Ворота на территорию были открыты. Прямо за блоками ржавел кузов пассажирского микроавтобуса «Газель» с остатками жёлтой краски. За разбитым лобовым стеклом на боку валялась табличка с номером маршрута – 67, выведенным красной краской. Боковая дверь была сдвинута, что открывало напоказ внутренности салона – сгнившая тканевая обивка сидений лохмотьями свисала с кресел. Резина колёс растрескалась и вместе с дисками погрузилась в асфальт. Там, где раньше была дорога, теперь лежал мягкий ковёр из коричневых листьев, пожухлой