Дельце на двоих. Николай Иванников
справа оправил на себе пиджак.
– Попудри носик, – посоветовал Ромео.
Ему снова дали затрещину, но тут же торопливо поправили растрепавшуюся прическу, и двери перед ними плавно раскрылись. Толчок в спину заставил его быстро переступить через порог, и Ромео едва не уткнулся лицом в живот огромного парня в портупее. От парня пахло потом и пивом. Ромео с ужасом задрал голову.
– Ты не Жираф, – сказал он, пораженный этими размерами. – Жираф не может быть таким… таким крупным…
Но затевать с ним разговор никто не стал. Человек- гора просто взял его сзади за шею и поволок в глубь квартиры. Забросил в комнату, а сам остановился на пороге, скрестив на груди руки. Теперь о том, чтобы выбраться отсюда, не имея гранатомета, не могло быть и речи.
Затем Ромео услышал ехидный смешок.
– Рад познакомиться с тобой, Ромео. Наслышан о твоих подвигах, наслышан. Даже обидно как-то, что ты редко посещаешь наш прекрасный город…
– «Колыбель трех революций», – подсказал Ромео, все еще не видя своего собеседника.
– Да, – согласился с ним голос, – именно «колыбель», а ты так редко у нас бываешь. А мне бы очень хотелось познакомиться с тобой поближе. По-мужски, по-деловому, с бутылочкой, с закусочкой, за интеллигентным разговором…
– А баня? – спросил Ромео.
– Что – баня?
– Баня будет?
– Этого обещать не могу. Со временем, видишь ли, напряженка, да и врачи не рекомендуют. А разговор у меня срочный, и не хотелось бы, чтобы в самый ответственный момент меня хватил инфаркт.
– Сердце? – понимающе спросил Ромео.
– Сосуды, – уточнил голос. – Неприятное заболевание. В твоем возрасте этого не понять, ты, наверное, до сих пор считаешь, что сосуды – это вместилище для спиртного… Впрочем, к делу это не относится. Перейдем к существу, а потому присаживайся за стол. Видишь стол?
Ромео кивнул. Стол стоял прямо посреди комнаты и был сервирован к ужину. Приборов было на две персоны. Под сферическими серебряными крышками, в которых слепяще отражался свет четырех изящных бра на стенах, наверняка находились изысканные кушанья. Отказаться отведать их было бы верхом глупости. Ромео решил не глупить (тем более почувствовал вдруг, что в самом деле очень голоден), подошел к столу, выдвинул стул, оказавшийся необычайно тяжелым, и сел. Покрутил по сторонам головой.
– Хозяин! – позвал он. – Может, ты присоединишься ко мне? А то неудобно как-то получается…
– Одну минуту, – сказал голос. – Я сейчас материализуюсь.
– А где ты? – поинтересовался Ромео.
– В комнате наверху, – сухо ответил голос. – Я говорю с тобой по интеркому.
– А-а-а… – протянул Ромео. – Я так и думал.
Через минуту дверь в комнату открылась, человек- гора у входа почтительно потеснился, и перед Ромео предстал невысокий сухощавый человек лет шестидесяти. Был он седой, но без лысины, с высоким лбом, испещренным мелкими морщинками, и с впалыми щеками,