Мир охоты и крови. Микки Хост
на него снизу верх – в сравнении с ней рыцарь казался настоящим великаном. Плечи Сонал начали подрагивать, но взгляда она не отводила.
– Энцелад, будь добр, не пугай ее, – произнес Гилберт. – Ее Высочество не в себе, разве не видишь? Мы должны дать ей отдохнуть.
Не сводя с принцессы пристального взгляда, рыцарь сделал шаг назад.
– Пожалуйста, позавтракайте, – улыбаясь, сказал Гилберт. – Я был бы очень рад, если бы у вас хватило сил для следующего разговора, во время которого я предельно ясно объясню, где вы и в каком положении находитесь.
Даже не обратив внимания на поникшие плечи Сонал, великан развернулся и вышел из комнаты. Прежде чем отправиться следом, Энцелад еще раз посмотрел на принцессу, которую бросало из крайности в крайность. Она напоминала зашуганного зверька, но ровно в тот момент, когда рыцарь закрыл дверь, бросилась вперед, забарабанила по дереву и закричала:
– Вы не можете запереть меня здесь! Он сказал, что поможет, слышите?!
– Идем, – сквозь зубы произнес Гилберт.
Энцелад все еще ждал взрыва, но тот произошел с сильной задержкой – на мраморной лестнице, ведущей на третий этаж. Гилберт остановился на середине пути, поставил ладони на перила и резко сжал их, яростно вскрикнув. Камень громко треснул, маленькие резные столбики рассыпались в пыль, а многочисленные трещинки расползлись по всей длине перил и ступенек. Диона отскочила в сторону, когда из-под ее ноги вниз улетел крупный кусок мрамора.
Сегодня им крупно повезло: очень часто Гилберт ломал стену, пол или какую-нибудь огромную колонну. Он никогда не пытался сдерживаться, в одно или два простых касания вкладывал всю силу, которая не справлялась с гневом, кипевшим внутри.
Гилберт вдруг выпрямился, пыльными руками убрал упавшие на лицо волосы и посмотрел на Эрнандесов:
– Свободны.
Ногой отпихнув несколько отколовшихся кусков мрамора, он переступил через крупную трещину и продолжил подниматься, сжимая кулаки.
– Мой король, – тихо произнесла Диона, сделав шаг вперед. – Для чего мы были нужны на самом деле?
– Чтобы остановить меня, – ответил Гилберт лишь после того, как оказался на самой верхней ступеньке. – Я знал, что она скажет о нем, и боялся, что захочу придушить ее. Хотел, чтобы в этом случае вы меня остановили.
Диона уже открыла рот, чтобы задать новый вопрос, но Гилберт ушел.
Какая, собственно говоря, разница, о ком заговорила Сонал? Она была в плену у демонов, ее рассудок наверняка омрачен хаосом, к тому же Марселин поила ее отварами, притупляющими ощущения, и принцесса наверняка не понимала, где находилась, с кем говорила и что происходило.
Гилберт мысленно повторял это, рассматривая свое отражение в зеркале. В черных волосах пыль, одежду покрывает мелкая мраморная крошка, в уголках глаз – подступающие слезы, которые он изо всех сил сдерживал.
Гилберт сейчас не в том положении, чтобы поддаваться эмоциям и позволять гневу и ненависти контролировать его. Он должен позаботиться