Жизнь из грязных кусочков… Я создал себе сам!. Александр Хан-Рязанский
от лжи и унижения. Ты это видел, по моему настороженному поведению, по обилию оружия в этом доме, лучше скорая смерть, чем испытать этот ужас ещё раз. Это тебе знакомо?
– Ну, такие случаи были, но их было очень мало.
– То-то же…пацан, штаны мне твои по колено, уймись и слушай дальше.
– Я не хочу перечислять сейчас всех тех, кто пострадал от этих репрессий, но список огромен, в нем академики с мировым именем, профессора, преподаватели. Я назову только несколько имён, но список можно продолжать до бесконечности: Болдырев, кристаллограф, минералог, доктор наук, профессор, член Французского и Всесоюзного минералогических обществ, Григорьев геолог, профессор, академик АН СССР, директор ИГН АН СССР Котульский, доктор наук, профессор, член Геолкома и Сибгеолкома, исследователь полиметаллических, золоторудных, медно-никелевых и других месторождений СССР. И много-много других выдающихся имён. После поголовной реабилитации в 1955 году, геолог, вдруг, превратился в культовую романтическую фигуру. После смерти Сталина, представители нашей профессии все чаще стали появляться на публике, раньше это было невозможно, начали снимать о нас фильмы, слагать песни и писать книги о том, как представители нашей героической профессии борются с непредсказуемой природой и преодолевают нечеловеческие трудности. Помнишь в середине шестидесятых из всех углов звучало: «Держись геолог, крепись геолог, ты ветра и солнца брат!» Эти трудности и тебя ждут, мой юный друг. Держись! Готов ли ты на ежедневный подвиг покорителей дремучей тайги, безлесой тундры или к встрече с опасными непроходимыми горами, с бурлящими на порогах реками и с убийственно-ледяной водой?
– На здоровье пока не жалуюсь! Справлюсь!
– Сила есть, ума не надо: – сказал носорог, и… ринулся в лобовую на поезд – твоё богатырское здоровье тебе там не сильно поможет. Непроходимая тайга, крутые сопки, холод, глубокие реки с ледяной водой, алчное непуганое зверьё, все это тебя будет ждать в этих суровых местах. Чикоконский хребет, Чикойский речной бассейн, на востоке Южно-Даурский, Дарасунский, Могочинский, эти рудные районы до сих пор собирают свою смертельную жатву – обглоданные кости геологов встречаются там повсеместно.
– Я думаю, что справлюсь.
– И вот ещё, что, не смей туда отправляться один, тебе нужна команда надёжных людей, специальное снаряжение, гидрокостюмы, оружие, деньги и продовольствие.
– Тётя Шура, у меня принцип, работать только в одиночку.
– Слушай ты, малолетка безмозглый, ты отправляешься не на очередной воровской подлом, ты оправляешься в новое и опасное для тебя мероприятие, где взаимная выручка и надёжность ценится больше всего. Один ты сгинешь на реке в первые же десять километров пути. Один ты на этой сумасшедшей реке не выгребешь ни на какой лодке. И, как результат, не будет никого рядом, кому придётся сообщать твоей безутешном матери о твоей бестолковой кончине, Ты понял меня, сосунок?
И уже совсем по-уркагански закончила, – ты в натуре,