Закон есть закон. Александр Старшинов
впритирку к первой ступени длинной лестницы, облицованной серыми плитками. Весь первый этаж, несоразмерно высокий, был вообще лишен окон. Ступени вели на открытую просторную террасу, а оттуда через стеклянную дверь можно было попасть в дом.
Мы рванули.
– Через две минуты здесь будут конкуренты, еще через две – стражи. И те и другие нам ни к чему, – бросила на ходу Мэй, прыгая через две ступени. – Есть предложения?
– Пока одно – забрать кристалл и сунуть назад в футляр. – Я шагал через три ступени – у меня ноги длиннее, чем у Мэй. – Потом треснуть Ланса по башке.
– Кто такой Ланс?
– Хозяин дома.
– А потом?
– Драпать.
Мы поднялись на террасу и ломанулись в стеклянную дверь. Поэт стоял в холле и держал в руках кристалл. Я ошибся: в магическом камне было как минимум тридцать карат.
– Красота… – пробормотал поэт, поднимая на меня восхищенный взгляд. Кажется, в этот миг он не соображал, что вместе со мной к нему пожаловал страж, и за все про все нам тут всем светит минус седьмой уровень.
В этот раз Мэй не стала выкрикивать всякую хрень про охрану порядка седьмого округа, а просто прыгнула на поэта, одной рукой хватая его за шею, а второй вырывая кристалл.
Очень вовремя – потому что через пару секунд все стекла в холле разлетелись под градом пуль – в этот раз стреляли из автомата. Я бросился на пол через секунду после Мэй – когда ощутил колебание Пелены, и все-таки успел чуть-чуть опередить стрелков. Мы с Мэй почти одновременно очутились за огромным комодом. Между нами был зажат полузадушенный поэт. Вот уж не думал, что Ланс обнаружит футляр там, где я его спрятал. И уж тем более не предполагал, что он его откроет, – на такую «удачу» я не рассчитывал. М-да, поэты люди непредсказуемые.
– Это же Архитектор… – пискнул Ланс. – Я узнал его строфы.
– Арх что, забил законы в кристалл? – изумилась Мэй.
– Нет, только стихи, – отвечал я ей под градом пуль, которые превращали в решето миленькую шифоньерку рядом с комодом. – Стихи, знаешь ли, тоже дают свои законы. Только опосредованно.
– Что нам делать? – спросила Мэй, доставая свой пистолет. В отличие от оружия тех, кто стрелял со двора, ее пистолет был заряжен синевой. Как только Пелена падет, Мэй окажется безоружной. Да и сейчас в любой момент ее пушка может дать осечку. Как, впрочем, и автоматы нападавших. Нет ничего хуже сдыхающей Пелены: понять невозможно, что сработает, а что нет. Одна надежда на саму синеву, вернее, на ее концентрат.
– Если ты меня сможешь прикрыть… ну хоть полминуты… – предложил я. – Доберусь до бачка с синькой. Концентрата там под завязку. Ну а дальше – ты сама знаешь…
Она кивнула, приподняла брючину и достала второй пистолет. Этот был без синьки, неучтенный. Видимо, Пелена совсем сдала, если допускает такое.
– Катись! – Мэй вскочила и открыла огонь.
Я схватил дверцу от шифоньера и рванул в боковое окно – бак с концентратом был как раз под ним, и от стрелков его защищала бетонная