История моего стыда. Дмитрий Болдырев
за девушкой, я уже тогда задумался о том, что очень часто большой ум и одиночество идут рука об руку, но, конечно же, предпочел промолчать.
– А это? – спросил я, указывая на отдельно стоящую книгу в стороне.
– Этот труд посвящен реальной истории известных европейских сказок.
– А разве есть какие-то другие версии?
– Конечно, – с энтузиазмом, не знающим границ, она подхватила книгу, – и поверь, то, что ты читал в детстве, это очень облагороженная история. Например, ты помнишь Сказку о спящей красавице?
– Конечно, кое-кто именно этим вчера и занимался, – с огнем в глазах я намекнул, как прошлым вечером, дождавшись, когда Маша уснет, я забрался под одеяло и начал осыпать ее тело поцелуями.
Пробуждение от возбуждения – мое личное изобретение, чем я немало гордился.
– Я не об этом, дурачок! – она махнула рукой. – Вспомни: красавица укололась о веретено, после чего впала в вечный сон до тех пор, пока ее не поцеловал прекрасный принц. Знаешь, что было в старом оригинале? Много лет спустя после укола мимо домика, где спала красавица, проезжал король. Заглянув в дом, он сразу смекнул, какую выгоду можно извлечь из столь пикантной ситуации, и изнасиловал спящую бедняжку.
– Ты шутишь?
– Уверяю тебя, это правда. Как водится в таких ситуациях, девочка забеременела и, более того, родила прямо во сне. Кстати, разбудили ее именно дети, искавшие грудь.
– Какой ужас! Похоже, в средневековье процветал такой же разврат, как и сейчас?
– Я тебе еще не такое расскажу, – с жаром она принялась пересказывать мне знакомые с детства истории на новый лад.
Слушая философские речи голой Марии, я понимал, насколько нелепо и в то же время прекрасно выглядят наши отношения. Понемногу я начинал влюбляться.
Тайные встречи с Машей продолжались еще довольно долго. Как ни странно, неловкость между нами исчезла довольно быстро, каждый был искренен и не строил иллюзий. Искусству любви я обучался гораздо быстрее, что предметам в колледже. Я учился чувствовать Машу, подстраиваться под ее дыхание и настроение, был изобретателен и каждый раз предлагал иной угол обзора. Однажды, после очередного нежного секса, я подошел к уже знакомым книжным полкам. Там стояли книги по живописи, музыке, а еще много поэзии, классика, Библия.
– Маша, почему здесь так много Достоевского? Разве из его книг не сочится та самая беспросветная хтонь, которую ты так боишься? – спросил я, еще не доросший до подобной литературы.
Вместо ответа она молча встала и, обнаженная, взяла в руки том «Братьев Карамазовых», открыла заранее помеченную – видимо, любимую – страницу и начала цитировать:
– Что уму представляется позором, то сердцу – сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ли эту тайну или нет? Ужасно то, что красота еще не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол борется с Богом, а поле битвы – сердца людей.
Моя муза закончила читать и с вызовом посмотрела