Последний министр. Том 3. Валерий Гуров
что на первом же заседание, когда мы вели переговоры о блоке, стало известно, что Государь желает командовать армией? – Милюков от волнения переходил с «вы» на «ты» и обратно. – И вы стало быть помните, что занятие поста главнокомандующего подвергало опасности нашу страну?
– Это ещё почему?
– Хотя бы потому, что Государь не может быть ответственным лицом. И на это мы указали в своём письме Государю. Увы и ах, впоследствии царь воспринял это как личную обиду.
– Теперь то ты понимаешь, что вы ошиблись в своих оценках? – Протопопов приподнял бровь.
Милюков не ответил. Тогда Александр Дмитриевич задал свой следующий вопрос.
– Именно поэтому, поняв, что просчитались, вы решили устранить Государя? Кто был организатором, Павел Николаевич? Кому не нужен успех России?
Милюков молчал.
А потом, отчетливо понимая что молчание Протопопова не удовлетворит министра и за не ответом последует «действие», кадет бросился к револьверу на столе.
Сдали нервы.
У Павла Николаевича они тоже оказались не из железа.
Понятно, что у изрядно накачавшегося водкой Милюкова ничего не вышло. И в принципе затея его была обречена на полный провал с самого начала. Но осознал это лидер Прогрессивного блока только тогда, когда после хлесткого удара Протопопова ребром ладони в кадык, упал на пятую точку и схватившись за горло начал задыхаться. Павел Николаевич спешно отполз к стене, пытаясь спастись от настигающего его министра внутренних дел с револьвером в руках.
Однако от Протопопова было не уйти. Александр Дмитриевич настиг кадета, приставил дуло револьвера в лоб Милюкову и спустил курок, в котором по всей логике оставалась та самая последняя пуля. Однако и на этот раз от револьвера лишь раздался щелчок. Выстрела не последовало. Барабан был пуст, а все потому, что Протопопов предусмотрительно вытащил пулю прежде чем начать свою игру.
– Гучков… это Гучков… – зашептал кадет.
Протопопов наклонился над Милюковым, который с перепугу превратился в жалкое подобие самого себя и расплакался. Под Павлом Николаевичем растеклось пятно – штаны в районе промежности стали мокрыми.
– Пристрели меня… – зашипел Милюков. – Слышишь? Пристрели?! Я не вынесу такого позора!
Он схватил руку Протопопова, держащую пистолет и принялся судорожно нажимать на пальцы министра, дабы выстрелить. Но барабан револьвера лишь вращался, раздаивались глухие щелчки.
– Живи, по крайней мере пока, – Протопопов примирительно похлопал кадета по щеке.
Выпрямился, вырывая пистолет из скрюченных рук Павла Николаевича. Подошёл к двери, выходу из камеры и, открыв ее, бросил охраннику.
– Отведите этого господина в общую камеру.
Распорядившись, Протопопов уже собрался возвращаться к столу, дабы ожидать следующего думца на допрос. Но в этот момент случилось так, что к министру подбежал Курлов.
– Саша, Голицын приехал, – шепнул он.
– Чего