Возрождение Феникса. Том 8. Григорий Володин
лязгают и скрежещут, словно железные зубы. Беркутов теснит молодого японского бога. В очередной раз молот отбивает копье, и с древка брызгает россыпь разбитых самоцветов. Хенеси пытается отступить, но ему не удается. Сокрушительный удар вбивает японца в пол, копье катится по дымящемуся песку.
Почему-то Беркутов бросается не к Нобунаге, а к копью. Русский высоко замахивается, словно кузнец перед ударом по расплавленной заготовке. Что он задумал? Принцесса не понимает. И вдруг резко до девушки доходит. Сердце наполняет тревога. На её кукольном личике проступает ужас пополам с надеждой.
– Неужели он сможет?! – вскрикивает Анеко. – Брат, скажи, пожалуйста, что нет!
Бледный Гунай ничего не говорит. Он лишь сжимает подлокотники кресла в ожидании рокового момента.
«Невозможно! – сама себя утешает принцесса. – Нет! Наши боги незыблемы и непобедимы! Это копье создало Японские острова, а значит, даже если оно пронзит само солнце, то не сгорит. Наши боги незыбле…
БАМ!
Пол провалился под молотом. Огромные камни посыпались с потолка, словно аплодисменты болельщиков на Гроне. Расколотые самоцветы разлетелись во все стороны, древко копья не выдержало удара. Копье Идзанаги разломано.
Русский уничтожил божественную реликвию японцев. Попрал то, что казалось вечным и неодолимым.
Странно, но Анеко ощутила, как что-то отпустило ее. Что-то чудовищно давящее. В ее глазах Беркутов стал светиться, словно окутанный золотой аурой. Сердце наполнила горячая истома.
«Что со мной? – шепчет принцесса. – Что это за чувство?»
Беркутов снова молотит Хенеси. Разбивает в крошево обсидиановый панцирь, сносит забрало шлема. Лицо Нобунаги открывается людям. Анеко ожидает увидеть усталое, может, напуганное лицо своего избранника. Но под шлемом оказалось нечеловеческий оскал: куча острых клыков не помещается во рту, на губах пузырится белая пена, как у бешеного пса.
– Хаосит, – произносит русская княгиня из свиты русского императора. Она поправляет длинные серебряные волосы. – Теперь ни у кого не осталось сомнений?
***
Так я разрушил копье богов творения. Этим действием я поразил принца и принцессу и через них проник в коллективное бессознательное японцев. В общие паттерны добавился образ уничтоженного оружия Идзанаги и Идзанами. Но это только начало.
Мы снова сцепляемся с Бемижаром. Обсидиановое забрало слетает, и хаосит щелкает отросшими зубами. Вместо копья он призывает из Анреалиума с виду обычную катану. Конечно, это не так. Простых железок в Хаосе нет.
– Сука, Фалгор, – рычит Бемижар, изогнувшись. – Как же ты меня достал! Какой талант и какая невиданная глупость! Почему ты не признаешь истинных Богов? Ведь люди – это всего лишь скот. Они дохнут и умирают. Истинное совершенство, к которому ты стремишься, ждет тебя в Хаосе. Только протяни руку, и все твои мечты сбудутся!
– Что это за меч? – болтать так по делу.
Владыка слова хохочет.
– Амэ-но