Зажги свечу. Мейв Бинчи
они могут вернуться и найти ее после закрытия рынка, когда выпитое в пабах пиво превратит их в могучих мужиков.
Восхищенный Джемми стоял с разинутым ртом, держа в руках доски, которые следовало погрузить в прицеп.
– Джемми, так тебя и растак, вытащи доски на улицу и поди сюда! – заревел Шон. – Майкл, не обращай внимания на этот балаган! С ними я потом разберусь. Так сколько тебе нужно для штукатурки? Ты сразу все сараи делать будешь? Нет, разумеется, не все, слишком много, чтобы браться за все сразу.
Эйлин услышала шум и выбежала из своего маленького кабинетика в лавку. Однажды Шон-младший заметил, что ее кабинет, отделанный красным деревом и со стеклянными окнами со всех сторон, похож на кафедру священника, отгороженную стенами, и ей бы в лавке проповеди читать, а не бухгалтерские книги заполнять. Однако если бы Эйлин не заполняла бухгалтерские книги, то не было бы ни лавки, ни дома, ни такой роскоши, как Пегги и Джемми, который за несколько шиллингов, заработанных по четвергам, вновь вернул себе уважение семьи.
Взбудораженных детей и раскрасневшуюся Пегги Эйлин встретила с каменным лицом. Подхватив каждого ребенка чуть ниже плеча, чтобы уж точно не ускользнул, она твердо выставила их из лавки. Одного взгляда хозяйки хватило, чтобы Пегги, растеряв бо́льшую часть бойкости, опустила глаза и последовала за ней. Шон вздохнул с облегчением и вернулся к делам, с которыми умел управляться.
Пока она тащила их по ступенькам дома на площади, детишки пищали и вырывались, но Эйлин оставалась непреклонной.
– Пегги, завари, пожалуйста, чай, – холодно произнесла она.
– Маманя, мы просто хотели показать тебе письмо!
– На нем мужчина нарисован.
– После обеда почтальон принес.
– И сказал, что оно из Англии…
– А нарисованный мужчина – это английский король.
Эйлин, пропустив объяснения мимо ушей, усадила детей на стулья в гостиной и сама села напротив:
– Я уже миллион раз говорила вам, чтобы по четвергам, в рыночный день, вы в лавку носа не казали! А теперь отец сидит и ждет, когда я вернусь, чтобы заняться счетами и внести в данные в бухгалтерские книги для фермеров. Вы родителей совсем не слушаете? Эшлинг, ты уже большая, взрослая девочка в твои-то десять лет! Ты меня вообще слышишь?
Эшлинг не слышала ни слова, она хотела, чтобы мать прочитала письмо, которое, наверное, пришло от английского короля, потому что так сказал почтальон.
– Эшлинг, ты что, оглохла?! – закричала Эйлин и, поняв, что толку нет, шлепнула обоих по голым ногам. Сильно шлепнула. Оба заревели. От их рева проснулась Ниам и тоже заплакала в кроватке в углу гостиной.
– Я просто хотела отдать тебе письмо! – выла Эшлинг. – Ненавижу тебя, ненавижу!
– И я, и я тебя ненавижу! – вторил Имон.
– Тогда можете сидеть тут и ненавидеть меня, – направившись к двери, решительно заявила Эйлин.
Она старалась не повышать голоса, поскольку малыш Донал наверняка сидит в постели и прислушивается к каждому звуку. От одной мысли о его встревоженном