В военную академию требуется…. Надежда Мамаева
магам, но поскольку Темный властелин приказал… А вот привечать ведьм и чародеек в академии – такого приказа не было. Чем Анар беззастенчиво и пользовался, стараясь не допускать к отбору магинь. Правда, самые упоротые нет-нет да и прорывались. В основном темные. То ли более упорными были, то ли более независимыми, может, просто в кого-то влюбленными.
– В ректора, что ли? – ляпнула я.
За стеной чем-то подавились и закашлялись.
– Ты, главное, ему этого не скажи. Он у нас жуткий женоненавистник. Не без причин, правда, – начал трепаться за стеной Рейзи.
– Это как?
Делать было особо нечего, я ждала Кару и скрашивала время, выуживая информацию.
– Так. Он считает, что бабам, пусть и магам, на войне не место. А порубежники – это ведь воины, причем элитные, которые с самыми опасными тварями бездны борются! – в голосе Рейзи послышались гордость и превосходство.
Мне стало чуточку обидно. Интересно, смог бы этот «элитный» без своей магии добыть саблю из аллурийской стали, протащив ее под носом у пограничного контроля? Или смог бы нырнуть на запредельную глубину с утеса, уходя от преследователей, и при этом не напороться на острые скалы? Или… Впрочем, вслух я сказала другое:
– И что, если магиня, то в порубежники не берут?
– Берут. И в атакующих магов берут, и в защитников, и в артефакторов боевых амулетов, и в военные летные отряды, если дракон или гарпия. Ну и в порубежники, знамо, тоже берут. Хотя и очень редко, – буркнул Рейзи. За этим его неохотным ответом чувствовалось что-то свое, личное. – Но только самых сильных, хитрых и настойчивых. На моем курсе тоже учится одна… такая. Статия. Стерва редкостная. И зараза. Так что, Крис, держись от нее подальше.
– Запал? – догадалась я.
– Да иди ты… – послышалось недовольное в ответ.
Я усмехнулась. Как успела выяснить, мой сосед – с третьего курса. И вроде ему стукнуло двадцать лет, но вел он сейчас себя как мальчишка. Хотя если чувства искренние, то мужчины часто ведут себя словно дети. В этом я убедилась, глядя на отца. Да и мама от него в этом плане не отставала, и дурачились они на пару.
– Куда я пойду, тут четыре стены и эта… живопись.
Я мотнула головой на один из шедевров, хоть Рейзи не мог увидеть и оценить прелесть «фрески».
– А, ты же в любимой камере Рига…
– Кого?
– Ригнара. Он, наверное, во всей академии один нормальный светлый.
– Это еще почему? – Мне стало любопытно.
– Потому что сам поступал. Без этого… императорского назначения. Наравне с нами. Правда, его тогда ректор брать не хотел. Не знаю уж почему… В общем, запутанная история. Но, если что, знай: Риг – он нормальный. Хотя и на всю голову ушибленный, но нормальный.
– А ушибленный-то почему?
– Потому что светлый, – выдал прописную для темных истину Рейзи. – Вот ты – нормальный. Поступил по-темному: пришел, выгрыз свое место зубами у светлого. Еще и в карцер угодил… Погоди, послезавтра выйдешь отсюда героем.
В последних