Балетная школа. Катерина Черинова
остывали, и зябкая морозь уже пробиралась сквозь тонкие пальто обеих. Эмма поплотнее затянула серый пуховый платок, служивший ей и шарфом, и головным убором, и порой варежками. Таня завязала под подбородком уши своей шапки-ушанки и запихнула озябшие руки поглубже в карманы.
– Да, поторопимся, – согласилась она.
***
Детский дом находился в Хлебном переулке, в бывшем дворянском особняке, который даже не сильно пострадал в военные годы. Приют для детей-сирот, чьи родители героически пали при становлении Советской власти, был здесь организован в 1918 году, и очевидно, что эти власти не успели добраться ни до лепнины на фасаде двухэтажного дома, ни до дубовых дверей, ни даже до окон. Конечно, все убранство дома было вынесено вслед за сгинувшими бывшими хозяевами, но ни пожаров, ни разрушений особняк не переживал. Воспитанники новой власти быстро заполнили пустые комнаты. У каждого даже была своя кровать и тумбочка, а на первом этаже оставалась вполне исправной канализационная система, проведенная в дом прежним владельцем. Были умывальники и на первом, и на втором этаже, хотя вода из них лилась ледяная. Просторные помещения очень быстро перестали быть таковыми: все новые кровати вносились в комнаты, сдвигая прежних жильцов. В конце концов, спальни воспитанников стали похожи на больничные палаты, где между рядами кроватей оставались лишь узкие проходы. Впрочем, эта теснота никого не смущала. Многие, жившие в этом детском доме с самого младенчества, привыкали к такому положению вещей. Другие, вновь прибывшие, быстро смирялись с необходимостью делить спальню с еще двадцатью ровесниками. Потому что иного не было дано. Сюда попадали те, кому некуда было идти, разве что на улицу, в толпу тех самым беспризорников, с которыми сегодня так самозабвенно дрались обитатели этого детского дома.
Во главу угла руководство детдома ставило дисциплину. Возглавлял коллектив довольно молодой (ему еще не было и сорока пяти лет) директор Павел Сергеевич Инаев, но воспитанники редко встречались с ним лицом к лицу. Педагогический процесс и воспитательные меры были возложены на пять преподавателей, живших в этом же детском доме на третьем, мансардном, этаже. Все сто человек были разделены на отряды по двадцать человек. За каждым отрядом был закреплен один педагог-воспитатель, который отвечал за умственное и физическое развитие своих подопечных. Для этого были необходимы особые качества, и они были в разной степени присущи всем воспитателям. У старших требовалась особенно жесткая рука, и потому отрядом пятнадцати- и шестнадцатилетних руководил нетерпимый к малейшему неповиновению Олег Юрьевич Пятак. Перед ним ходил на цыпочках весь детский дом. Но его совсем не боялись. Его уважали, потому что за своих воспитанников он всегда был горой. Если подросток попадал в сложную ситуацию, терял стержень в жизни, он всегда мог обратиться к своему воспитателю, зная, что после обязательных раскатов грома, криков и сотрясания кулаком перед носом провинившегося, Олег Юрьевич приступит к поиску выхода из сложившейся ситуации. Эмма с некоторым облегчением думала, что не Олегу Юрьевичу придётся вызволять из милиции угодивших в сегодняшнюю облаву