И тут пришла беда. Кожаева Анастасия
к губам дрожека. Тот жадно припал к ней и, кажется, вовсе не замечал, что вода текла по его лицу на шею и мочила белую рубаху – пил, не отрываясь. Лишь когда в бурдюке не осталось ни капли, он утёр лицо рукавом и кивнул.
– Воут спасибоучки, гоуспода, – сказал он тихим, но уже не таким страшно – хриплым голосом, – поудвезли б вы меуня ещё до леуса – так я б даже боугов… А, – махнул он рукой, – какие боуги, что это я… Благоударен я буду, воут!
– Конечно, – кивнул головой учитель, – не бросим же мы тебя на дороге! У меня есть мази, лекарства – могу помочь тебе.
– Неутушки, спасибо, – слабо помотал тот рогатой головой, – лучше моуей веудьмы никто не леучит – поумогите тоулько доубраться до неуё.
– Конечно, – добро улыбнулся учитель, – Евсей?
Тот торопливо забрал у него Знак и бурдюк, и учитель подхватил застонавшего дрожека на руки.
Глядя на лесного духа, привольно развалившегося на соломе повозки и вытянувшего перемотанную ногу, Евсей не знал, что и думать. Любой из верных служащих Калоса сказал бы – дрожек – творение Песмноса, падшего, предавшего в гордыне своего создателя, должно было дать ему умереть… Потому он и ушёл из Бо̀нума* с учителем.
– Давай я всё – таки дам тебе мазь, – сказал он, – тебе же больно.
Дрожек сверкнул на него зелёными глазищами.
– Ну, коуль хоучешь, – протянул он и с усилием подвинул копыто ближе к Евсею, – мажь.
У кромки леса он оживился. Вертел головой, приподнимался на локтях, ёрзал, морщась от боли.
– Воут они! – Прошептал он, точно не веря в это – Моуи братья!
В самом деле, приглядевшись, Евсей разглядел несколько макушек, выглядывающих из – за деревьев – таких же зелёных, как и у их дрожека.
– Яра! – Вдруг радостно вскрикнул дух. – Это я! Оуни меуня спасли!
И почти в тот же миг рядом с их повозкой оказалась женщина – будто соткалась из воздуха, вышла из ниоткуда. Её чёрные кудрявые волосы лежали на широких плечах, а болотисто – зелёные глаза, казалось, прожигали насквозь. Евсею немедленно захотелось съёжится и уползти подальше, скрыться под соломой в углу повозки – о, он прекрасно понял, кто она… Огненная ведьма, встечи с которой учитель так опасался.
– С дороги сбились, добрые молодцы? – Спросила она хрипловатым голосом, не дав им раскрыть и рта.
– Яра, – ласково сказал дрожек, – это не оуни. Эти люди поумогли мне, правда – правда!
Взгляд её не потеплел ни капли, но она кивнула головой в сторону леса, и воздух наполнился радостными возгласами и причитаниями. Дрожеки хлынули к ним зелёной приливной волной, окружили со всех сторон. Они радостно тянули руку к своему брату, звонко смеялись и роняли крупные хрустальные слёзы, глядя на рану брата, на них же с учителем косились с подозрением. Евсей против воли поёжился – ему казалось, ещё миг – и ведьма натравит на них своих приспешников, и их разорвут в клочья, и останутся они лежать безымянными трупами в широком Белийском поле…
Учитель