Долина вечных. Свет и тени. Алиса Дрим
минут, мы собрались в кухне, перед выходом. Я стояла у двери с наручами на запястьях и сумкой, переброшенной через плечо. Моя семья выстроилась напротив. Мама не плакала, а смотрела на меня прямо и твердо. Эвон тоже был собран, в его глазах после нашего разговора появилось мрачное спокойствие. Шивон выглядел бледным, как полотно, и теребил пальцами край пояса.
Я поцеловала каждого, и каждый из них пожелал мне удачи. Эвон ‒ последним. Больше никто не плакал, и мы будто незримо подняли сжатые кулаки в воздух, на прощание.
Едва я отошла от Эвона, в дверь раздался тяжелый стук. За последний час выдержка впервые изменила мне, и сердце мое упало. Этот стук означал прощание с домом. Точку на карте, место, с которого исчезнет все, что я знала и любила, и я окажусь перед неизведанным.
Я улыбнулась им в последний раз и вышла за дверь. Солдаты стали с двух сторон, на небольшом расстоянии от меня. Так мы направились через сад маленьких лип к калитке. Я знала, что они, все трое, стоят на пороге и смотрят мне вслед. Я не оборачивалась.
Меня вели через всю деревню рух. Мы двигались пешком и шли довольно долго. Все рух, что встретились нам по пути, озирались. За моей спиной раздавался тревожный шепот и изредка проскальзывали имена мамы, Эвона и обрывками звучала фамилия нашей семьи. Этой ночью все рух узнают о том, что среди Шивада была зовущая. И что ее забрали солдаты империи.
У окраины поселка располагался сторожевой пост, сразу за которым стояла повозка с решетчатой дверью. Я буду ехать как преступник.
Мне велели лезть внутрь, и я шагнула на высокую ступень, едва забравшись без должной помощи рук. За мной с грохотом закрыли решетчатую дверь, лунный свет тут же разлиновал полосами часть пола повозки. Внутри было очень темно, поэтому я не сразу поняла, что нахожусь здесь не одна.
На полу сидел человек, прислонившись спиной к стене, с такими же наручами, как у меня. Они поблескивали во мраке, тускло отливая металлическим отсветом. Если бы не одежда рух, выступающая из черноты, я бы заметила попутчика, только когда наступила бы ему на ногу. Но постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я разглядела очертания его тела. Это был юноша.
В повозке не было сидений, так что я устроилась прямо на полу у стены, напротив парня, но поближе к двери. Лунный свет через решетки теперь линовал все мое тело и одежду.
‒ Тебя тоже поймали? ‒ его голос был тяжелым и мрачным, но подтвердил мои предположения о его возрасте. Таким голосом он мог бы спросить, еду ли я тоже на казнь.
‒ Можно сказать, поймали, да. Я Кейра.
‒ Рин.
Как часто происходит в подобные моменты, в памяти тут же вспыхивают образы со всеми деталями: как я сижу с Эвоном на земле под апельсиновым деревом, и он рассказывает мне про парня по имени Рин.
‒ Тебя тоже сдали соседи? ‒ спросила я.
От него повеяло такой ненавистью, что я ощутила это даже через разделявшее нас пространство.
‒ Боги проклянут их. Эти рух еще подавятся своими деньгами, грязные крысы. Как