Мировая классика литературы. Читательский дневник. Анастасия Алексеева
страницах романа Бальзак размещает целый мир. В лавке с ее сокровищами Рафаэль наблюдает зацементированную историю всего человечества. Раблезианская оргия у Тайфера – место грехопадения, абсолютного разврата. Если бы шагреневая кожа могла расшириться, принять облик жилища, это был бы дом банкира. Игорный дом представляется последним пристанищем заблудшей души, где особенно очевидной становится мощь денег как главной ценности. Рафаэль де Валантен – дитя своей эпохи, в которой властителем человеческих судеб становится светское общество. И именно деньги оборачиваются шагреневой кожей большинства персонажей, сутью вещей.
Буржуазное общество, рассадник пороков, выталкивает из себя Рафаэля, когда он нищ и слаб, и наоборот, открывает свои двери в момент внутреннего переворота героя. Феодора, являющаяся прямым олицетворением капиталистического общества, отвергает слабость и безволие. Полина же, полная противоположность графини, находится как бы вне трясины и пытается всеми силами вернуть Рафаэля, очистить его грехи. Но увы, для героя, увлеченного водоворотом светской жизни, этого ада на земле, нет пути назад.
«Желать сжигает нас, а мочь разрушает, но знать дает нашему слабому организму возможность вечно пребывать в спокойном состоянии». Антиквар, отдавший Рафаэлю шагреневую кожу, выбирает нематериальное «Знать», способ иллюзорного господства над всем сущим. Старик мнит мысль, лишенную физических страстей, источником идеальных наслаждений. Он отказывается от желаний, ведя аскетичную жизнь. Здесь-то и кроется главный парадокс.
Литературоведы называют «Шагреневую кожу» фаустианским романом, и действительно, передача магического предмета выглядит как сделка с дьяволом. Диктуются условия, называется цена. Но «Мефистофель» не кажется искусителем. Отвергая низшее, он провозглашает господство познания, сосредотачивает весь мир в голове человека. Герой Бальзака принимает сознательный выбор, отдаваясь во власть греховного существования. Его душа умирает не от действий, порожденных кожей, а от желаний, им предшествующих, то есть еще до встречи с антикваром.
В качестве «благодарности» за преподнесенный дар Рафаэль желает старику влюбиться в танцовщицу: «Тогда вы поймете радость разгула и, быть может, расточите все блага, которые вы столь философически оберегали». Как бы иронично это ни звучало, своим поступком герой низводит дьявола до преисподней, потому что именно там место для «адской любви». Танцовщица оказывается куртизанкой, а плотская «любовь» оставляет после себя лишь пустоту.
Как же выбраться из лабиринта страданий? Единственным возможным способом спастись от гибельных удовольствий представляется путь аскета, предполагающий добровольное самоотречение и поиск радостей в пассивном созерцании. Ни наука, над которой посмеивается Бальзак, «имеющая ответы на все вопросы» и пасующая