Пролегомены к государству Платона. Вторая часть. Георг Фердинанд Реттиг
κινεύτε et ούκ ί'στε καιν έσμόν λόγων επεγεριετε, чтобы не останавливаться долго на посторонних вопросах Притворный конец диалога должен был быть неожиданным для читателя; он притворился, что не обижен. Ср. аналогичный отрывок в lib. II. p. 376, D. St. Но давайте также рассмотрим крайние слова отрывка, о котором мы писали выше: Λέγειν δὴ, ἔφην ἐγὼ, χρὴ ἀνάπαλιν αὐ νῦν, ἅ ποτε ἴσως ἔδει ἐφεξῆς λέγειν. τάχα δὲὁὕτως ἕὲν ὀρθῶς ἔχοι, μετὰ ἀνδρεῖον δρᾶμα παντελῶς διαπερανθὲν τὸ γυναικεῖον αὐ περαίνειν, ἄλλως τε καὶ ἐπειδὴ σὺ ὁὕτω προκαλῆ. Теперь в следующей части рассуждения речь идет о содружестве; что же тогда решать о первом, поскольку может показаться, что то, что следует за ним, уже обсуждалось в предыдущем месте? И действительно, если бы они были рассмотрены в первом месте, то весь вопрос о политии был бы полностью решен в одном и том же месте. Но что можно было бы сказать о конце работы, если бы они также были объяснены, прежде чем перейти к обсуждению поиска справедливости? Но мало ли что меняет тот факт, что они объяснены в другом месте, с дополнительным оправданием того, что они действительно должны были быть объяснены? И Шнайдер четко признает, что Шлейермахер был в какой-то степени прав, занимая такую позицию: «Не следует думать, что Сократ всерьез порицает такое расположение вещей, тем более то, что он сразу же добавляет (τάχα δέ и т. д.), так что Шлейермахер решает, что это не принадлежит «его апологии, но его критике». Но следующие слова гораздо серьезнее этих, из которых ясно, что то, о чем говорится на с. 368. с. 368. с. 368. с. 368, то остается сказать, сосредоточиться на городе и разделить весь вопрос на две части равного объема, обозначив одну из них термином ΑΝΛΡΕΙΟΥ ΛΡΑΜΑΤΟΣ͵ который я бы назвал ΓΥΝΑΙΚΕΙΟΥ APAMATOΣ. Переводчики упустили из виду это разделение речи на две части, полагая, что этими терминами τον ανδρείου и γυναικείου δράματος обозначаются не части произведения, а характер слов и изречений. И, конечно, они сказаны ποιητικώς, и не все, что может быть сказано, включено в термин του γυναικείου δράματος, хотя они самым тесным образом связаны с этим вопросом, который, собственно, и может быть обозначен этим термином. Ибо он не мог в этом месте упомянуть философов магистратов, если только не хотел нарушить видимость, создаваемую линией и замыслом произведения, и намекнуть на рассуждение, которое, как он уже сказал, должно быть описано в третьей книге о магистратах города, и поэтому этот вопрос не мог считаться опущенным. Но при этом отдельные части речи должны были быть как бы завернуты в нечто и обозначены лишь легкими печатными следами, так что не было бы ясно, в чем собственно заключается заключение произведения, в поэтическом характере диалога исчез бы и принял бы чисто философский характер, а между тем истинный смысл частей произведения не был бы виден внимательному и прилежному читателю, он не был бы указан. – Но почему же Сократ не объяснил того, что должно было быть сказано выше о государстве,