Ракетное утро России. Анатолий Матвиенко
порой взрывались, иногда зеркальное стекло просто трескалось от высоких температур.
С тем же упорством Георгий жёг бензин, керосин и жидкий водород в кислороде, долго промучился с перекисью водорода, бурно разлагающейся от добавления перманганата калия. Создать двигатель с надёжным запуском, ровной, мощной и управляемой тягой, а также не взрывоопасный, ему пока не удалось.
Подписывая как-то очередную смету на ремонт, полковник грустно пошутил: «Если верить примете, что разбитое зеркало – к несчастью, мы переколотили фортуну России на годы вперёд».
Цепь неудач доконает и самого стойкого. Когда Засядько объявил о пуске многоступенчатой ракеты, Георгий не знал – радоваться ли ему за товарищей или завидовать им, ушедшим с твёрдотопливными ракетами намного дальше. Тем более Засядько не нашёл ничего лучшего, как натравить на него газетчиков. Возможно, на директора надавили сверху: накануне скорых думских выборов российский обыватель желает знать, в какую дыру улетают казённые ассигнования.
Репортёр с фотографом объявился в начале июля, с любопытством оглядел следы огня и щербины на стенках испытательного стенда. Георгий принялся за пояснения.
– В отличие от пороховых двигателей, жидкостный имеет гораздо больше склонности взорваться. Причин предостаточно, и мы работаем над ними. Например, если камера сгорания до зажигания избыточно залита горючим и окислителем, они воспламеняются с сильнейшим хлопком или даже взрываются, разрушая станок и обливая азотной кислотой близко расположенные приборы.
– Стало быть, человек никогда не полетит на ракете с жидкостным двигателем? – репортёр что-то пометил в блокноте.
Георгий обратил внимание на странную манеру этого человека больше слушать и меньше записывать. Быть может, полагался на память? Но химические термины изрядно длинны и трудны для непосвящённого, наверняка – напутает, а потом половина Москвы примется хохотать, прочитавши, какие глупости изрёк ракетчик.
Газетчик сбросил клетчатый пиджак, оставшись в сорочке с галстуком и жилетке, его донимала июльская духота. Обитатели Измайлово терпеливо носили защитные плащи с масками и капюшонами, обильно порченными кислотой. Какая под ними баня с парилкой, репортёр решил не спрашивать.
– Вы спрашиваете о полётах в космос… Не думаю, что изобретут нечто лучшее жидкостных ракет. А касательно их безопасности, то тысячи людей разбились, пока испытывали первые планёры и аэропланы. Мы надеемся к началу опытов с человеком изрядно уменьшить риск.
– Эдуард, голубчик, пройдите внутрь, снимите общий вид до опыта… – гость чуть ли не силой толкнул к обгорелым стенам фотографа, явно не желавшего туда соваться. – Могу ли я просить вас зажечь двигатель в темноте? Ночные фото ваших опытов авантажнее!
– Коль директор распорядится – извольте.
Репортёр снова чиркнул в блокноте, будто сказано что-то важное. Наверно, приготовился настрочить о деспотическом характере Засядько.
– А