.

 -


Скачать книгу
интересным для меня оказалось то, что Марина Цветаева, как и Семён Липкин, соприкоснулась с переводами калмыцкого эпоса «Джангар». Ей предложили редактировать французский перевод эпоса, сделанный с русского перевода Липкина.

      На одной из встреч разговор Марины зашёл именно об этом. Цветаеву интересовали некоторые калмыцкие слова, термины, а также и обычаи, и дух нашего народа.

      Воспоминания Семёна Липкина «Вечер и день с Цветаевой» опубликованы в 1997 году в книге «Квадрига».

      Его встреча с Мариной Ивановной произошла у Веры Звягинцевой в Хоромном тупике у Красных Ворот. Цветаева читала на встрече «Попытку комнаты», Звягинцева и Липкин тоже читали свои стихи.

      Потом Семён Израилевич пошёл провожать Цветаеву, и тут состоялся их разговор о калмыках и «Джангаре».

      – Мне не очень по душе ваш способ перевода, – призналась Цветаева и пояснила: – Думаю, что словарь кочевничьего эпоса должен быть прост, груб.

      Липкин возразил:

      – Калмыки, действительно, раньше кочевали, образ жизни их и сейчас прост, но их эпос на протяжении веков отделывали буддийские монахи. Благодаря буддизму «Джангар» связан с оригинальной индуистской философией. А калмыки вовсе не грубы. Расскажу вам один случай. В глубине степи, в слабо освещённом сельском клубе, я слушал одну песнь эпоса. С помощью домбры её исполнял джангарчи, ещё не старый. И вдруг он заснул. В зале наступила тишина. Она длилась несколько минут, пока сказитель не запел снова. Потом я спросил у своего спутника, драматурга Баатра Басангова, что же произошло. Он мне объяснил: сказитель дал знак слушателям, что святые, сладостные звуки эпоса перенесли его на несколько мгновений в нирвану. Слушатели поняли и тоже заснули, как бы удалились из нашего иллюзорного в мир вечный.

      – Вот это чудо! Ваш рассказ лучше вашего перевода.

      – Спасибо. Помните ли вы, Марина Ивановна, что калмыками интересовался Пушкин? Наш гений нашёл время, чтобы сделать пространные выписки из трудов монаха Иакинфа Бичурина, посвящённых истории калмыков. В своём «Exegi monumentum» Пушкин сначала написал «сын степей калмык». Узнав от Бичурина, что калмыки пришли в приволжскую степь из горной Джунгарии, он слово «сын» заменил «другом».

      Цветаева восхитилась:

      – Вот это святость. Святая точность. Святость ремесла. Вот так надо работать.

      Семён Израилевич запомнил Цветаеву как умную собеседницу, живую, смеющуюся, «не плаксу». Она была худенькая, на четверть, примерно, седая («тёмно-серая»), говорила быстро и часто вертела головой; «одета бедно, но не по-нашему».

      Удивлялся Липкин, что иногда Цветаева звонила ему с вопросами по поводу переводов, над которыми работала: вопросы были слишком простые. И вдруг подумалось: а может быть, ей просто хотелось услышать человеческий голос?

      – Что такое Эрлик-хан?

      – Халвынь?

      – Чинтамани?

      Как думающий, профессиональный литератор Марина Цветаева стремилась глубже понять и узнать все тонкости бессмертного эпоса «Джангар», оценить его сакральный смысл и красоту нашего


Скачать книгу