Российский колокол № 7–8 (44) 2023. Литературно-художественный журнал
по привычке сказал:
– Я сужу о женщине по походке. Какова в шагах, такова и в постели.
Молодой гость прервал его и полушутливо-полусерьёзно заметил:
– Это у вас пережитки крепостного права. Вы смотрите на женщин как на лошадей. А теперь во всём мире начинается новый виток цивилизации, который называется эмансипацией.
– Что вы имеете в виду?
– Право женщины на выбор мужчины, на взаимную любовь, и с этим надо считаться даже в родовых дворянских гнёздах.
– А разве вы против наших родовых гнёзд? – возразил граф.
– Нет, я не против родовых гнёзд, – был ответ. – Но я против всего того, что может погубить наши родовые гнёзда, а именно их отсталости, непонимания, что такое любовь мужчины и женщины.
После этих слов у графа густо покраснела шея. До этого я никогда не видела, чтобы чьи-нибудь слова так на него подействовали. Но на этот раз он прервал разговор и удалился в кабинет, где просидел до самого ужина наедине с пистолетами, шашками, нагайками.
Вообще наш гость мало общался с графом, а бόльшую часть времени проводил в кругу молодых господ. Они прогуливались по аллеям, спускались к реке, плавали на лодках, катались на лошадях, играли в крокет. Была тогда такая игра: на специальной площадке деревянными молоточками загоняли шары в проволочные ворота. Но наш гость обычно играл недолго и часто уединялся в беседке, что-то писал. Мне запомнились нечаянно услышанные слова барынь:
– Поразительно, как он держится! А ведь его в прошлом году жена бросила. Ушла к его лучшему другу. Такой удар судьбы не каждый выдержит.
– Невероятно! Да он просто восхитителен! – воскликнула другая барыня.
– Да не просто восхитителен, а настоящий гений, – сказала её старшая сестра.
Женя был взволнован услышанным, но решил не задавать вопросов. Между тем его собеседница продолжала:
– Второй раз я увидела нашего гостя спустя много лет. Это было в конце семнадцатого года, в Петербурге, куда я помогла перевезти барыню с внуками. Кстати, ты извини, что я часто забегаю вперёд. Спешу. Не знаю, увижу ли утро. Может быть, это моя последняя ночь. Но ничего не попишешь. У каждого человека бывает своя последняя ночь, и тогда хочется думать о самом главном, о родных, о близких, о других добрых людях… Кстати, я забыла сказать, что именно эта барыня взяла меня к себе, и я стала нянькой вначале её детей, а затем и внуков. В деревню мы возвращались только в дачный сезон, поэтому не застали много случившихся там событий и бед. Например, я не видела похорон моей матери, а затем и похорон старого графа, который умер перед японской войной и не застал революцию пятого года, а поэтому не узнал о том, что в Москве за участие в декабрьских событиях был арестован его сын, врач, который потом погиб в Гражданскую войну, где был на стороне красных. Но я опять забегаю вперёд. Впрочем, это и неудивительно, ведь одним из самых памятных стал семнадцатый год. Тогда мне уже исполнилось тридцать четыре. Я осталась старой девой, никто не отважился брать замуж, у меня ведь не было ни кола ни двора.
Февральскую